(концерты Олега Митяева в Новосибирске, 2002)

В глухую провинциальную дыру (по недомыслию именующуюся Столицей Сибири, научным центром России и так далее) недавно высадился мощный культурный десант из центра. Иными словами, Новосибирск посетил известный московский автор Олег Митяев. Надо заметить, что местная публика не особенно избалована вниманием столичных бардов – за последние 2 года здесь побывали лишь Александр Дольский и Сергей Никитин – поэтому каждый гастролер для местных любителей авторской песни – событие. В ожидании визита "первого барда нового поколения" истосковавшаяся пресса устроила настоящий ажиотаж. "Если вы не поклонник Олега Митяева – это говорит лишь о том, что вы ни разу не были на его концертах" — писала одна из местных газет. Впрочем, не думаю, что после этой гастроли у Митяева прибавилось поклонников. Скорее наоборот.

Нет, никто не берется отрицать, что Митяев – звезда. По крайней мере, вел он себя соответствующе. Первым делом по прибытии он широким жестом отменил запланированные теле— и радиоэфиры, создав массу проблем организаторам гастролей. А его поведение во время концертов трактовать сложно – то ли это элементарное отсутствие внутренней культуры, то ли крайняя степень презрения к провинциальной публике. Концерты начинались с опозданием минут на 20 (при этом наивные зрители напрасно ждали от Олега Митяева извинений за задержку). В принципе мелочь – но неприятно. Дневной концерт, программа которого была сокращена почти наполовину и спрессована в одно отделение. Букеты цветов, небрежно брошенные на стол, смятые в комок записки с теплыми словами.... На традиционные "вопросы из зала" Митяев отвечал односложно и неохотно. "Какая история у этой песни?" — "Не помню". "Расскажите о себе.." — "Только в присутствии своего адвоката". В общем и целом же Олег Григорьевич производил неизгладимое впечатление уставшего сноба, которого очень гнетет придуманный кем-то имидж рубахи-парня. Хотя, надо отметить, что он вполне добросовестно играл свою роль. Честно пел песни (под фонограмму исполнялся всего один номер – и тот как бы шуточный). Выдал порцию отрепетированных "историй из жизни", а после концерта раздавал автографы и даже посидел на стульчике, разрешив всем желающим (в порядке живой очереди) совершенно бесплатно сфотографироваться рядом с живой легендой. "Это моя работа, и я буду делать ее хорошо". Причем тут какое-то мифическое "общение с залом" или "элементарная культура поведения"? Ну нет так нет, нельзя же требовать от человека невозможного. В конце концов, предполагается, что на концерт люди приходят слушать песни. А их у Митяева много.

Программа "Небесный калькулятор" примерно наполовину состояла из железных хитов 80-90-х годов прошлого века. Оставшуюся часть в основном занимал пиар альбома "Ни страны, ни погоста" (кстати, диск Олег Митяев почему-то в Новосибирск не привез – решив, видимо, что провинции хватит и кассетной версии) и анонсы проекта "Жизнь замечательных людей".

У каждого свое культурное пространство. Есть оно и у Олега Митяева. Например, в двух шагах от его дома – психбольница, в которой вроде бы в свое время лежал Сергей Есенин – и, по слухам, именно там он написал "Клен ты мой опавший". Олег Митяев тоже туда сходил, приобщился, познакомился с главврачом – и, не дожидаясь госпитализации, написал песню (естественно, про тот же клен) – и посвятил ее Есенину. И подобных историй соприкосновения с большой литературой у него масса – про Окуджаву, Тютчева, Стивенсона... И все они должны вскоре войти в альбом под названием "Жизнь замечательных людей". Что это? Спекуляция на бытовой изнаночке литературного процесса, каковая всегда пользовалась спросом, или наивная попытка "внедрить" великие имена в уши собственных слушателей и тем самым поднять их культурный уровень?

Свою миссию Олег Митяев, похоже, видит так:"Встретить местных пацанов и Бродского читать для них". Последний увидевший свет аудиошедевр Олега Григорьевича "Ни страны, ни погоста" целиком составлен из песен Леонида Марголина на стихи Иосифа Бродского. Митяев довольно долго носился с благой идеей внедрения творчества Бродского в молодежную масс-культуру – ему жутко хотелось, чтобы его спели Земфира, Децл и прочие кумиры "поколения сникерсов". Но проще оказалось сделать это самому.

Честно говоря, прослушать альбом "от и до" — занятие не для слабонервных. Ритмически и смыслово сложная поэзия Бродского оказалась каким-то чудом втиснута в довольно банальные мелодии и аранжировки в слегка ностальгическом духе ВИА семидесятых годов. После этой процедуры талантливейшие стихи превратились либо в заурядные вялые романсы, либо в не менее вялые плясовые "а-ля рюс". Встрепенуться заставляет лишь "Кулик" — в напряженном, слегка рваном вступительном проигрыше вдруг прорывается сила, энергия, трагический напор.... Ненадолго, секунд на сорок.

Эти сорок секунд заставляют вспомнить уже сложившуюся классику песен на стихи Бродского – Клячкина, Мирзаяна, Деревягина.... В их произведениях, пусть не совсем подходящих для "массового слушателя" Бродский становится Бродским в квадрате – и музыка, и исполнение полностью подчинены стихам, при этом подчеркивают, проявляют каждое слово. А в альбоме "Ни страны, ни погоста" все подавляют характерные интонации Олега Митяева....

Кому и зачем это нужно – загадка. "Пацаны" скорее всего эту культурную атаку просто не заметят. Поклонники Митяева – вряд ли оценят. Любители Бродского не закидают камнями лишь потому, что люди это в основном интеллигентные и к физическим расправам не приучены. А вот словцом припечатать могут.

"Это непонимание своего места. Митяев не пытается привлечь в ряды своих слушателей круг интеллектуалов. Он существования этого круга просто не видит – и пытается сотворить сам, по своему образу и подобию. С собой в качестве мессии. Каждый царек хочет быть всем – своим парнем, ученым, негодяем, богом. Для всех и для каждого"

(из письма Б. Ашкинадзе)

Для того чтобы царить везде, Митяеву нужно расширять границы собственного творчества. Он это делает. Шедевры русской литературы – не единственное направление.

На концерте в Новосибирске Митяев довольно резко припечатал "русский шансон" — мол, примитив, дурновкусие, блатная романтика. Он даже песню хочет написать – про то, что французский шансон — это любовь, вино, Елисейские поля, а русский – тюрьма да параша. Видимо, этот шедевр сравнительной культурологии он и собирается представить в рамках проекта "Премия Шансон – 2002", где будет выступать наряду с Шуфутинским, Кругом, Трофимом и другими звездами столь презираемого Олегом Митяевым жанра. Хотя, может быть, он специально для этого случая напишет посвящение, скажем, Александру Дюмину – надо же как-то внедряться в среду.