Текст сообщения, прочитанного на конференции "Верлибр и музыка" в феврале 1994 г.

Спеть можно всё, начиная с полного собрания сочинений М. И. Цветаевой (знаю таких умельцев; я и сам за хорошее вознаграждение проделал бы подобное недели за три) и кончая уставом караульной службы (о, это песня!). Вопрос в другом: стоит ли?

Древнее искусство сложения песни знает всего два основных метода. Первый – тот, при котором музыка главное, а стихи лишь материал. Так ваяют все профессиональные композиторы, и неважно, пишет ли "текста" на их вдохновенную рыбу ушлый-дошлый поэт-песенник, или они сами корёжат как хотят (как маленьких пушистых хотят... (всхлип)) какие-то, к несчастью, понравившиеся им стихи.

Этот путь, усеянный трупами разъятых поэтов и обмылками шлягерных текстов, ведёт к зияющим вершинам хитпарадов (топам-тенам, топам-твентям) и вокальной нетленке композиторов-классиков, чьи бессмертные от рождения опусы исполняются накачанными оперными голосами, не выговаривающими добрую половину гласных.

Нет, удачи, конечно, случаются. Кто ж спорит. Удачи случаются.

Ко второму методу прибегают т. н. барды, или поющие поэты. Для них текст – это первооснова и первоисток. Но получающейся при этом музыке не позавидуешь. Хилое, с трудом передвигающееся создание, подолгу топчущееся на первой, третьей, пятой ступенях натурального звукоряда, заплутавшееся в трёх блатных аккордах и похожее как 2 к.в. на тысячи других подобных недоносков, музыкой может назвать только человек, которому уже нечего терять (вроде Шнитке).

И, тем не менее, именно на этом пути, по моему глубокому убеждению (или – заблуждению?), можно добраться до желанного синтеза: в рамках регулярной ритмики ямбов-хореев может существовать множество различных ритмических рисунков мелодии. У музыки оказывается достаточно степеней свободы, чтобы расти, как ей хочется, не нарушая естественного дыхания текста. И есть шанс, что однажды удастся найти вариант, который устроит обе заинтересованные стороны. Более того, вариант, от которого обе заинтересованные стороны выиграют...

Нет, случаются, конечно, и неудачи. Кто ж спорит. И даже чаще, чем удачи.

Вывод таков: эту бочку можно наполнить дважды: сперва песком, потом водой. Но именно и только в таком порядке. (Никому, полагаю, не надо объяснять, что под песком я разумею слова, слова, слова, а под водой – музыку).

Как и любое доказательство по аналогии (путём подмены сущностей), данное рассуждение обладает известной эмоциональной убедительностью и ощущает себя вполне неуязвимым для доводов формальной логики. (Собственно, для этого я к нему и прибегнул).

А потому и продолжать намерен в том же духе.

В обоих вышеописанных методах партнеры (музыка и текст) действуют скорее как антагонисты, нежели соратники. Чем вольготнее одному, тем более принуждённо и неуютно чувствует себя другой. Но есть некая золотая середина – случается. Чтобы найти её, текст и музыка, эти враги-любовники, должны сделать шаг навстречу друг другу, чем-то пожертвовать ради синтеза. Закон сохранения здесь суров, как в семейной жизни: чем свободнее одна из сторон, тем скованнее другая.

Верлибр свободен абсолютно. Попытка примирить его с музыкой обречена абсолютно же. Если музыка пойдёт на поводу у текста, у его строфики и ритма, она окажется в положении робкой поселянки в постели развратного графа. Ей придётся угождать извращенным фантазиям его нерегулярных, но обязательных к исполнению ритмов, позволяя себе разве что растянуть слог на 2-3 удара (сердца?) или пробормотать двух-трехсложное слово за один удар (хлыста?).

Если же граф старенький, а поселянка не столь уж робкая, то она быстро поставит на своём: где-то подкоротит, где-то надставит, пришьёт кружавчики, перекроит строфику, т. е. (отбрасываю, наконец, назойливые метафоры) вернёт стих из состояния свободы в состояние акцентного, а то и – не дай Бог – силлабического стиха.

Но так или иначе, синтеза тут не бывает, потому что не бывает – и всё. Пытаясь доказать недоказуемое и оправдать собственные неудачи на вышеназванном поприще, опять перехожу к неопровержимому методу: подобные браки не совершаются на небесах, связь не бывает органической: вымученная улыбка одной из сторон и неискреннее "да" пред аналоем выдаст того из "брачащихся", кому пришлось особенно туго. (Всё, больше не буду!)

Песня (романс, оратория, вокальный цикл – нужное подчеркнуть) не будет петься, не будет запоминаться, она прозвучит в концерте, смущая благородное собрание непристойным искажением поэтического текста или бесконечно извилистой мелодией, которая мелодией не является.

Господа сочинители, не пытайтесь петь верлибр! Для того ли ушёл он из решётки квадратных метров и прямоугольных ритмов, чтобы вновь навязывать ему регулярные формы существования?!

Он свободен и одинок. Музыка ему ни к чему.

________________________________________

Эта статья в первой своей части продолжает тему, которую я затронул на странице Подтекстовка или готовый текст?, где я, как композитор, высказал противоположную точку зрения. А как считаете вы? Действительно ли настолько важен в музыке текст, что композиторам следует заранее, ещё до написания песни, добровольно принять на себя оковы существующего стихотворного ритма? Или текст должен подстраиваться под мелодию, рождённую свободной? Пишите!

Оригинал находится на сайте автора http://levin.rinet.ru.