Многие исследователи (как, например, Н. И. Копылова, В Толстых и др.) отмечали, что творчество Высоцкого становилось близко людям самых разных социальных и культурных слоев[1]. И дело не только в затрагиваемых темах, хотя тематическая сторона поэзии Высоцкого, бесспорно, одна из самых важных, но и в адресованности его поэзии. То, услышат ли его песни люди, Высоцкого волновало всегда и всерьез. Не раз он говорил на своих концертах, что рад возможности "продлить жизнь" песне, не вошедшей в спектакль или фильм. Между тем проблема адресата произведений Высоцкого пока что остается областью неизученной.

В данном случае стóит говорить только об имманентном тексту адресате и рассматривать те коммуникативные связи, которые присущи самому тексту. Рассматривать же проблему "реального читателя", "идеального читателя" и различные социологические аспекты обращенности поэзии Высоцкого здесь не следует из-за несколько иной направленности темы.

Начнем с того, что необходимо определить, как выражается адресованность поэзии Высоцкого. Наиболее очевидным способом формального выражения адресата являются личные местоимения второго лица (ты, вы), а также глаголы, стоящие во втором лице. Это могут быть песни и стихотворения, определенно обращенные к кому-то ("Письмо в редакцию передачи "Очевидное-невероятное" из сумасшедшего дома, с Канатчиковой дачи", песни, посвященные, например, Михаилу Шемякину или другим друзьям поэта), а могут относиться и к какому-то неопределенному образу "друга", "подруги" или "врага", или "компании", или вообще к какому-то "ты" или "вы" без конкретизации:

А хочешь просто говорить –

Садись со мной и будем пить, –

Мы все с тобой обсудим и решим.

"Я в деле" (1, 31)[2]

Степень конкретизации может быть разной – от прямого обращения ("ребята", "граждане") до обобщенного образа – как в последнем примере. Может быть и просто обращение "в пространство":

Нате, смерьте! –

Неужели такой я вам нужен

После смерти?!

"Памятник" (1, 433)

Адресат в песне или стихотворении необязательно должен быть один. Помимо основного, лирический герой может обращаться к другим лицам, персонажам или даже вещам: "Хорошо, что вас, светила, всех повесили на стенку – // Я за вами, дорогие, как за каменной стеной...", при том, что в песне основное обращение неконкретизированное:

Не подследственный, ребята,

А исследуемый я! /.../

У меня мозги за разум не заходят – верьте слову...

"Никакой ошибки" (1, 509)

Проблемы адресата касается также и отношение героя стихотворения к тому, к кому он обращается. Необходимо, во-первых, различать отношение лирического субъекта собственно к адресату и отношение его к предмету, а во-вторых, саму экспрессивную оценку адресата: положительную, отрицательную или нейтральную, и различные ее нюансы. Однозначно разграничить отношение лирического героя на положительное, отрицательное и нейтральное, конечно, нельзя, здесь следует учитывать различные нюансы, такие, как насмешка – добрая ("Дом хрустальный") и недобрая, – обращение за сочувствием, пониманием, иногда тоже насмешливое:

Вы прикиньте – что тогда?

Это значит – не увижу

Я ни Риму, ни Парижу

Больше никогда.

"Перед выездом в загранку..." (1, 112)

Я голодный – посудите сами:

Здесь у них лишь кофе да омлет...

"Игра" (из цикла "Честь шахматной короны") (1, 385)

Как правило, яркая эмоциональная оценка свойственна стихотворениям с обращением к конкретному адресату (единственному или множественному):

Мне очень, очень не хватает вас,

Хочу увидеть милые мне рожи...

"Ребята, напишите мне письмо" (1, 87)

Мишка! Милый! Брат мой Мишка!

Разрази нас гром!

"Как зайдешь в бистро-столовку..." (2, 187)

В стихотворениях и песнях с неконкретизированным адресатом отношение чаще всего нейтрально, хотя может встречаться и повышенная эмоциональность:

Ругайте же меня, позорьте и трезвоньте...

"Горизонт" (1, 357)

Собственно же цель данной работы – проследить развитие образа адресата в поэзии Высоцкого. Я буду опираться на периодизацию, разработанную Анатолием Валентиновичем Кулагиным[3]. Он предлагает деление на четыре этапа развития.

1. 1961-1964 гг. – "обращение к уголовной, уличной тематике, к традиции "блатного" фольклора" ("Уголовная тема"). Для этого периода характерна конкретизация адресата, как множественного, так и единственного, обращение к определенной компании:

Ребята, напишите мне письмо :

Как там дела в свободном вашем мире?

Что вы там пьете? Мы почти не пьем /.../

Ребята, напишите обо всем,

А то здесь ничего не происходит.

"Ребята, напишите мне письмо" (1, 87)

В тех случаях, когда герой объединяет себя со своей компанией, отношение доверительное, с установкой на взаимопонимание лирического героя и его адресатов.

Герой ранней поэзии Высоцкого также нередко противопоставляет себя тем людям, которые, с его точки зрения, "мешают ему жить", – к представителям власти, к "мусорам" ("Вот раньше жизнь...", "Ленинградская блокада", "Передо мной любой факир – ну просто карлик..."), – или к "гражданам" – не-блатным, тем, кто пригоден только для того, чтобы давать блатному герою средства к существованию:

Ты увидел, услышал – как листья дрожат

Твои тощие, хилые мощи...

"Город уши заткнул" (1, 23)

Кроме того, большое место среди адресатов этого времени занимает женщина. Героиня, "ты", обычно представляется вполне под стать лирически-блатному герою: "рыжая шалава", "зараза" и т.д. Отношения с ней часто складываются не так, как ему хотелось бы, или по вине самой подруги (песни "Бодайбо", "О нашей встрече что там говорить...", стихотворение "Давно я понял – жить мы не смогли бы..." ), или по воле обстоятельств ("Правда ведь, обидно – если завязал...", "Весна еще в начале"), или вообще оканчиваются ничем ("Татуировка"), но герой не винит подругу и прощает ей даже неверность, ограничиваясь лишь шуточной угрозой типа:

Отомщу тебе тогда без всяких схем:

Я тебе точно говорю,

Востру бритву навострю

И обрею тебя наголо совсем!

"У тебя глаза – как нож" (1, 30)

2. 1964-1971 гг. – "перевоплощение в героев разных профессий, образа жизни и мысли и т.д." ("Протеистический период"). В этот период преобладает обращение к адресату во множественном числе, к "вы", причем в тех песнях, которые написаны не для фильмов и спектаклей, "вы" – по преимуществу неконкретизированное, без определения того, к кому обращено произведение. Это, как правило, просто апелляция, хотя с различными вариациями отношений:

Мой друг уедет в Магадан –

Снимите шляпу, снимите шляпу!

"Мой друг уедет в Магадан" (1, 101)

Но, кроме неконкретизированного, есть и намеренные обращения к широкой публике – явно выраженное обращение "ко всем":

Спасите наши души!

Мы бредим от удушья.

Спасите наши души!

Спешите к нам!

Услышьте нас на суше... /.../

Наш путь не отмечен...

Нам нечем... Нам нечем!..

Но помните нас!

"Спасите наши души" (1, 191)

Я смеюсь, умираю от смеха:

Как поверили этому бреду?! –

Не волнуйтесь – я не уехал,

И не надейтесь – я не уеду!

"Нет меня – я покинул Расею..." (1, 291)

Именно здесь встречается оппозиция "герой – адресат", особенно когда обращение – неопределенное, "ко всему миру": "У домашних и хищных зверей...", "Горизонт", "Поднимайте руки, в урны суйте..." и др.

В других песнях, таких, как "Прощание с горами", "Песенка киноактера", "Горизонт" и других отношение к адресату в основном нечетко выраженное, потому что здесь автора больше занимает сам предмет изображения, нежели адресат, но есть и строки типа:

Подымайте руки,

в урны суйте

Бюллетени, даже не читав, –

Помереть от скуки!

Голосуйте,

Только, чур, меня не приплюсуйте:

Я не разделяю ваш устав! (2, 22)

Конкретизированное, определенное "вы" в этот период большей частью приходится на песни, написанные для театра и кино, – всего более 50%. В песнях и стихотворениях, написанных не для сценариев, нередко можно встретить резкое противопоставление героя остальным, тем, к кому он обращается в песнях. Например, в "Я все вопросы освещу сполна" (1, 324) – явная неприязнь к журналистам.

Единичных адресатов можно разделить по крайней мере на два типа. Во-первых, это женщина: в песнях "Катерина, Катя, Катерина" (написана примерно в 1965 году и, разумеется, носит характерные черты ранней поэзии Высоцкого), "Скалолазка", "Мне каждый вечер зажигают свечи...", "Долго же шел ты в конверте, листок...", "Здесь лапы у елей дрожат на весу..."; в стихотворениях, большинство из которых обращено к Марине Влади.

Во-вторых, обращение может быть к другу: "Дела", "Песня летчика" (из цикла "Две песни об одном воздушном бое"). Кроме того, обращения к другу есть в стихотворении "Сколько павших бойцов полегло вдоль дорог..." (2, 17):

Где ты, Валя Петров? – что за глупый вопрос:

Ты закрыл своим танком брешь, –

в "Военной песне", в песне "Здесь вам не равнина", где мотив дружбы очень значим.

Совсем мало в эти годы обращений к неопределенному "ты", и в основном это песни с невыраженным отношением к адресату: "Песня о друге", "При всякой погоде...", "О переселении душ", "Свой остров", "Баллада о бане". Тематически они ничем не объединены, и авторское отношение здесь концентрируется на предмете изображения, а не на адресате, поскольку он не конкретизирован и особого, ярко выраженного отношения к себе не требует.

3. 1971-1974 гг. – ""гамлетовский" период; ограничение протеизма, усиление исповедального, рефлективного, философского начала" ("Исповедальная лирика"). Обращение "ты" резко сокращается, его почти нет. Единичный адресат представлен главным образом в песнях для фильмов и спектаклей. Кроме них – два стихотворения, обращенных к Марине Влади: одно с посвящением "Марине В." – "Люблю тебя сейчас...", второе – неявно, но, скорее всего, тоже к ней – "Нить Ариадны": "Только пришла бы, // Только нашла бы – // И поняла бы: // Нитка ослабла...".

Кроме этих двух стихотворений, достаточно четко выраженное обращение есть, пожалуй, только в песне "Памяти Василия Шукшина".

Неконкретизированное "ты" в этот период имеет лишь эпизодический характер. Например, в песне "Жертва телевидения" (1, 396): "Если не смотришь – ну пусть не болван ты, // Но уж, по крайности, богом убитый: // Ты же не знаешь, что ищут таланты, // Ты же не знаешь, кто даровитый!".

Конкретизированное "вы" преобладает в песнях для сценариев ("Выезд Соловья-разбойника" (из к/ф "Иван да Марья"), "Баллада об оружии" (из к/ф "Бегство мистера Мак-Кинли") и др.). Кроме них – ролевые песни ("Так случилось – мужчины ушли...", "Тот, который не стрелял", "Товарищи ученые") и очень важное для темы адресата стихотворение "Я к вам пишу" (2, 69). Первая его половина пронизана теплотой и признательностью к "моим корреспондентам":

Найдя стократно вытертые ленты,

Вы хрип мой разбирали по слогам.

Так дай же бог, мои корреспонденты,

И сил в руках, да и удачи вам!

Во второй части тон переходит в резкий и иронический: "Спасибо, люди добрые, спасибо, // Что не жалели ночи и чернил!". И все-таки в финале стихотворения становится видно, что для поэта "мои корреспонденты" – это в первую очередь те люди, которым дóроги его песни, и он готов отвечать им такой же любовью: "Я к вам пишу, мои корреспонденты, // Ночами песни – вот уж десять лет!".

Зато в песнях, адресованных неконкретизированному "вы" отношение либо неясно выраженное, либо вообще отрицательное. Вот здесь и выражается та "онтологическая предрешенность противостояния человека миру"[4], которая проявлялась еще в начале творчества поэта и которая наиболее явственно видна будет в его произведениях последних лет. Это такие песни, как "Проложите, проложите...", "Натянутый канат", "Чужая колея", "Памятник", "Мы все живем как будто, но...".

Следует отметить немаловажную черту этого периода: начинается объединение героя с остальными, с этими "вы":

Посмотрите – вот он

без страховки идет... /.../

Он по нервам – нам по нервам

Шел под барабанную дробь!

"Натянутый канат" (1, 404)

То есть, взгляд "со стороны" сменяется взглядом "изнутри", причем изнутри не одного человека, а некоего общества, социума.

Можно сказать, что с этого периода появляется в насыщенной оксюморонами поэзии Высоцкого и такое оксюморонное сочетание, как объединение себя с миром и в то же время резкое противопоставление себя ему.

4. 1975-1980 гг. – "эпоха синтеза основных творческих достижений трех предшествующих периодов" ("Поэзия синтеза"). Конкретизированное "ты", как и во все предшествующие периоды, здесь преобладает над неопределенным. В это время появляется больше песен и стихотворений с посвящениями. Их адресаты – Михаил Шемякин, Аркадий Вайнер, Вадим Туманов, Булат Окуджава. Интересно, что посвящений Марине Влади в этот период нет, хотя песен и стихов, обращенных, без сомнения, именно к ней, достаточно. Очень много автобиографизма, например, в стихотворениях "Я верю в нашу общую звезду...", "И снизу лед и сверху – маюсь между..."; в "Райских яблоках" тоже обращение, вызывающее в памяти имя Марины Влади, хотя здесь, конечно, звучит гораздо более широкая тема, нежели только автобиографическая. В этой песне образ той, которая героя "и из рая ждала", появляется только в конце, в последних строках, но фраза "Да жена чтобы пала на гроб..." как бы предвосхищает это конечное обращение к жене. Неконкретизированное обращение "ты" есть в нескольких песнях, написанных для фильма "Стрелы Робин Гуда": в "Песне о вольных стрелках", "Песне о ненависти", "Балладе о борьбе".

В песнях и стихотворениях с обращением к конкретному "вы" – а их немного, хотя и больше, чем к неконкретизированному "ты", – много вещей с посвящениями: по нескольку песен – к друзьям Высоцкого, В. Туманову, М. Шемякину. При этом обращения – не к самим адресатам посвящений ("Конец "Охоты на волков", или Охота с вертолетов", "Две просьбы", "Побег на рывок", "В младенчестве нас матери пугали..."). Кроме песен с посвящениями, есть обращенные к конкретному "вы" шуточные песни: "Письмо в редакцию телевизионной передачи "Очевидное-невероятное"...", "Лекция о международном положении..." – и не шуточные, а скорее сатирические: "Гербарий", цикл "История болезни".

При обращении к неконкретизированному множественному адресату особенно много появляется сочетаний "мы" — "вы": в "Упрямо я стремлюсь ко дну...", "Наши помехи эпохе под стать...", "Муру на блюде...", "Зарыты в нашу память на века...", "Я никогда не верил в миражи...". Герой Высоцкого, с одной стороны, объединяет себя с миром (зачастую – со своим поколением, с современниками), при том, что критического отношения это не снимает, а наоборот, может даже усиливать. Но, с другой стороны, одновременно сохраняется и резкое противопоставление "поэта и толпы" – мотив "фатальной предрешенности противостояния личности и социума":

Судьбу не обойти на вираже

И на кривой на вашей не объехать,

Напропалую тоже не протечь.

А я? Я – что! Спокоен я, по мне – хоть

Побей вас камни, град или картечь.

"Я спокоен – он мне все поведал..." (2, 160)

Природа смеха – разная, –

Мою вам не понять. /.../

Вы – втихаря хихикали,

А я – давно вовсю!

"Общаюсь с тишиной я..." (2, 184)

Итак, в заключение можно сказать, что характерная черта поэзии Высоцкого – это преобладание адресатов "ты" конкретизированного и "вы" неконкретизированного во все периоды творчества, за исключением, может быть, только раннего, 1961-1964 годов. Множественный адресат – "вы" – вообще доминирует среди обращений в произведениях Высоцкого, причем присутствует в песнях "Памятник", "Натянутый канат", "Спасите наши души", "О фатальных датах и цифрах" – то есть, в тех, которые стали ключевыми, центральными для его творчества, что несомненно свидетельствует об адресованности песен Высоцкого людям и о том, что его "корреспонденты" безошибочно это угадывали.

Русская литература ХХ века: итоги и перспективы. Материалы Международной научной конференции 24-25 ноября 2000 года. М.: МАКС Пресс, 2000. С. 221-223.

________________________________________

[1] См. об этом: Копылова Н.И. Фольклорные ассоциации в поэзии В.С. Высоцкого // В.С. Высоцкий. Исследования и материалы. Воронеж, 1990. С. 75. Толстых В. В зеркале творчества // Высоцкий в советской прессе. М., 1992. С. 141.

[2] Тексты песен даются по изданию: Владимир Высоцкий. Сочинения в двух томах. М., 1991.

[3] Кулагин А. В. Поэзия В.С. Высоцкого. Творческая эволюция. М., 1997. С. 10.

[4] Кулагин А. В. Указ. соч. С. 79.