Святых на Руси – только знай – выноси".

Александр Башлачёв (27 мая 1960 – 17 февраля 1988)

Мы никогда больше не увидим маленького, робкого человека со смешной прядкой русых волос на лбу, с пронзительным взглядом голубых глаз. Его плечи не выдержали груз тревог, забот, страхов и страстей. Он сделал выбор.

Он ушел сейчас, когда, казалось бы, распахнуты окна и сломаны заборы: пиши, пой, живи. Его смерть не только наше горе, но и наша вина: почему же не уберегли? Рок, демократический жанр, не знает табели о рангах, чинов и званий, поэтому положение художника здесь трудно определить одним словом – но ясно, что Башлачёв был не просто "одним из лучших". Мы уверены: почти все, что написано мало-мальски стоящего о советской рок-культуре, не более чем развернутый комментарий к одной-единственной небольшой Сашиной песне – "Время Колокольчиков". Можно исписать тысячу страниц, но к этим строчкам не добавишь ничего нового. Удивительно, что человек, сумевший выразить дух и смысл рока в нашей стране, оказался причастен к нему по какой-то совершенно непостижимой логике судьбы. Журналист, выпускник Уральского университета, поэт.

Он сделал решительный шаг и из благополучного журналиста превратился в бродячего музыканта – "из города в город, из дома в дом, по квартирам чужих друзей...", как пел его друг Борис Гребенщиков. Напомним, что на дворе стоял не 1988-й, а 1984-й – самый мрачный для рока год: процесс ВОСКРЕСЕНЬЯ, процесс БРАВО... Оттепель никто и не предвидел (кроме, может быть, самого Саши – "а под дождем оказались разные, большинство-то – честные, хорошие..."), и звание рок-музыканта в сочетании с Сашиной привычкой называть все и всех своими именами сулило отнюдь не рекламу в печати и не гастроли за рубеж.

Он пел сначала по квартирам и подвалам, а потом, когда стало "можно петь", – на знаменитых фестивалях: Ленинградском, Черноголовском, на концерте в честь создания Всесоюзной рок-федерации в Свердловске... До самого последнего времени не соглашался записывать: "мы к этому еще не готовы" – да так и не успел. Хотя, случалось, выходил на сцену в составе импровизированного трио с Костей Кинчевым и Славой Задерием. Создал за эти считанные годы около пятидесяти песен, хотя некоторые – "Ванюша" или "Егор Ермолаевич" – песнями не назовешь, жанр этот пока не имеет названия, но каждая из "больших" вещей Башлачёва содержит в себе целый философский мир, как эпические поэмы древности. Саша был человеком, абсолютно чуждым всякой пустой суете, сопровождающей творчество. Он нуждался в деньгах, но выступал не там, где больше заплатят, а там, куда приглашают симпатичные и близкие по духу люди. Он искренне радовался, встречаясь со слушателями, но никогда не стал бы "пробиваться" в престижные залы, в международные шоу, на телеэкран. Подчеркиваем – он не избегал всего этого, он просто был вне, абсолютно естественно и искренне, может быть, лишая себя каких-то сиюминутных выгод, хотя, "мертвякам припарки, как живым медали...".

Он говорит: вот вы думаете, что вы хорошие, но это оттого, что давно не гляделись в зеркало. Я ставлю его перед вами – "станут страшным судом по себе вас судить зеркала". Смотрите и кайтесь. Покаяние приведет вас к очищению, очищению через страданье. Саша любит людей. Он поет для того, чтобы сделать их лучше, чище. "Положи меня в воду, научи меня искусству быть смирным", – говорит Б. Гребенщиков. Положите меня в грязь и пот, кровь и стоны – не для смирения, но для бунта – так у Башлачёва. Мы пишем о нем в настоящем времени, потому что он все еще поет:

"Перегудом-перебором

Да я за разговорами

не разберусь,

Где Русь, где грусть.

Нас забудут, но не скоро,

А когда забудут, я опять вернусь".

Илья СМИРНОВ, Марина ТИМАШЕВА