"лучше жить в глухой провинции у моря..."

1986 год порадовал событиями мирового масштаба. Прошли "Приморские струны" и ещё кое-что в Саратове. Начнём с последнего. Судя по всему, в Саратове состоялся фестиваль самодеятельной песни. Прошёл и состоялся. Не смотря ни на что. Хотя было на что. Говорят: смотреть, чтобы видеть. Итак, вашему вниманию предлагается опус на тему: что я увидел и чего не увидел в г. Саратове с 24 по 27 сентября 1986 г.

Можно даже начать с того, что я в качестве одного из ста миллионов телезрителей увидел 15 ноября в передаче "Мир и молодёжь". Интересно, остальные 99 999 999 зрителей увидели то же самое?

Итак, между ударами молота по железяке и рассуждениями, творческую ли работу выполняет тот, кто этим молотом ударяет 45 лет до пенсии по одной и той же железяке (точнее, до пенсии в 45 лет, что, видимо, является более веским аргументом в пользу творческого характера этой работы), нам предлагается весьма профессионально и объективно сделанный репортаж-портрет фестиваля в Саратове. Мелькают титры: мол, впервые такой фестиваль в стране. Интересно, далее на экране возникает Розенбаум, как, вероятно, ведущий бард, авторитет номер один. Он говорит, что давно пора, знаете ли. Надо, мол, и особенно тем, кто от костра уже перешёл к сцене. Так им будет, видимо, проще переходить, так как статус их, выросших из уровня какой-то поляны в лесу, уже определённым способом официально оговаривается. Появляются зрители, т.е., простые советские труженики, пришедшие на концерт, так же, как, видимо, приходят куда угодно: в театр, на рынок, на показ моделей сезона, т.е., приходят и чего-то ждут. Чего? Душевности. Так вот оно что! Очень интересно! Ещё чего? Что можно будет купить без очереди пластинку Сергея Никитина, где не про ёжика с дырочкой, потому что это хорошо, но слишком детское. Таким образом, понятны духовные запросы масс. Снова на экране знакомое всем, по мнению телевидения, лицо: Вероника Долина говорит, что рада представлять вид искусства, в котором – единственном – принято выходить на сцену и просто, по-человечески, на нормальном языке, всем понятном, общаться со слушателем. Следует иллюстрация к сказанному: со сцены кудахчет молодой человек, обращаясь к сидящим в зале на наиболее понятном, по-видимому, им языке. Ну, что ж. С этим достоинством самодеятельной песни, кажется, всё ясно. Кстати, почему самодеятельной? "А вот во Франции её называют авторской и я хочу как во Франции, потому что это точнее", — говорит Евгений Бачурин. Ну, какой же я, вроде того, самодеятельный. Я профессиональный не менее, чем любой профессионал. Очередная иллюстрация: тоненькие девичьи пальчики неуверенно мнут струны, выстраивая простейший си-доминантсептаккорд с баррэ на втором ладу. М-да! Авторы-исполнители. Конечно, конечно. Как во Франции. Ну, а следующий пример подтверждает, что самодеятельной песне присущи те же пороки, что и эстрадной, т.е., ослепительные улыбки в комплексе со слащавым вокалом и красивенькими аранжировками: на сцене квартет. А вот о том, что никакой принципиальной разницы между эстрадой и самодеятельной песней нет, говорит уже Татьяна Никитина. Потом снова обсуждается какая-то непонятная лесная поляна, которая выгодно отличается от зала тем, что на ней можно высказывать друг другу в лицо всякие гадости. А-а! Это, наверное, та самая поляна в лесах, где когда-то тайно собирались преследуемые любители попеть блатные песни. Кстати, не кажется ли Вам, Александр, что вашей популярностью Вы обязаны неимоверно размножившимся кассетам с как раз таким репертуаром? Ну, что Вы, отвечает Розенбаум, это вы просто не совсем понимаете. Это все Бабель. А я только написал песни, которые в двадцатые годы должна была петь вся Молдаванка. (Но не успел. На пятьдесят лет.) А чтобы бороться с такой халтурой, продолжает Розенбаум, товарищи, нужна контрпропаганда, нужна она нашему советскому человеку, которому одного Высоцкого не заменят сто Токаревых.

Так-так, кажется, что-то проясняется. Высоцкий – это я знаю, Токарев – тоже. Действительно, не заменит. После этого следует сюжет с Окуджавой, очень логично завершающий всю панораму. На вопрос, что, по его мнению, должно сейчас произойти, Булат Шалвович отвечает, что его, наверное, сейчас вышвырнут отсюда, забирает гитару и уходит. И его можно понять. Завершает творческий портрет фестиваля самый популярный А. Розенбаум. Это очень умный режиссёрский ход: достигается композиционное единство. Ещё одна крупная режиссёрская находка: стальная конструкция, уходящая куда-то в пространство, символизирует поступь века (тоже, видимо, железного), его ритм и контрапунктом – А. Розенбаум на ней. И песня "размышления". Мол, как полезно иногда остановиться, оглядеться и поразмыслить. И лучшее, что для этого придумано – самодеятельная, пардон, авторская песня. Размышляем. Оказывается-то, что после рождения уже прошло 10 лет, а вот уже и после школы прошло 10 лет, и после свадьбы 10 лет, а уже после свадьбы и 50 лет. Вот ведь как бывает-то. Остается только добавить, что от Исусова рождения 1986 без малого минуло. Что ж это, братцы, деется-то! Интересно! А теперь можно снова вернуться к своим железкам и молоткам, вооружившись новым, так сказать, пониманием. Можно даже под самодеятельную песню. Александр Дольский – известный бард, его можно даже не представлять. И сюжет о "поле чудес" тоже вроде бы как-то перекликается с чем-то известным. Так-то вот: и профессионально, и грамотно (базис и надстройка, всё как надо), и остро.

Интересно, а может, и все остальные передачи, острые, злободневные, проблемные, все эти "12-е этажи", "до 16-ти и старше" сделаны с таким же неподдельным интересом показываемому, с тем же вкусом, тактом, знанием предмета, ясным пониманием своих задач и сверхзадач? Но мы, кажется, отвлеклись.

Что самое печальное – это то, что авторы достославной передачи достаточно верно передали атмосферу, а значит, и сущность, как ни крути, фестиваля в Саратове. Может, даже и не подозревая об этом. Суета – так это называется. Пусть во многом обусловленная разобщённостью людей, приехавших в Саратов для общения друг с другом и не сумевших друг друга найти, недостатком времени для работы мастерских и т.д. И суета эта, судя по всему, была запрограммирована, заложена его организаторами задолго до 24 сентября 1986 года.

Настала, видимо, пора обо всем по порядку.

Начнём с того, что предваряло. Каким-то непостижимым образом совпали по срокам, буквально день в день, час в час два очень долго ожидавшиеся всеми в самодеятельной песне события: Всесоюзный (первый!) фестиваль и концерт всех (!) великих (т.е. на ком земля и держится) бардов в крупнейших залах Москвы. Да ещё и марш Мира по городам и весям, опять же с участием ведущих. В результате – ни там, ни там, полного кворума. Прямо диверсия какая-то ей-богу! Идеологическая, между прочим. Теперь о "положении".

Примерно 80% его чересчур лаконичного текста отведено перечислению: кто за что отвечает, кто проводит, на какие деньги, по какой их статье списать. Остальные жалкие проценты касаются тех, кто, вроде бы, должен в фестивале участвовать. Здесь говорится, сколько их должно быть, кто их должен командировать, куда и когда прибыть надлежит. Остались неясными сущие пустяки: что же их, собственно, ожидает, каждого из двухсот избранников, к чему готовиться? И ещё. Отсюда, видимо, все или, по крайней мере, многие последовавшие беды. Начисто отсутствует в упомянутом документе СП движение СП. Т.е., с одной стороны, фестиваль – официальное признание успехов движения, с другой – никакого движения нет, клубов нет, о существовании КСП никто не слыхал. Одно из следствий (самое безобидное, пожалуй): только в Москве, уже после фестиваля, узнал о существовании в Саратове сильного клуба, а ещё и особой – саратовской – школы СП, с сильным влиянием джаза: Вера Евушкина, Ланцберг отчасти. Приятные новости. Ещё один показательный факт.: о существовании КСП в ЦК комсомола всё-таки вспомнили, правда, вынужденно, уже после того, как от многочисленных "неграмотных" обкомов стали приходить заявки на участие в фестивале исполнителей оперных арий, ансамблей песни и пляски, политпесни, народной песни т.п. Только привлечение московского КСП к рассылке именных телексов помогло провести фестиваль с участием тех, кто этого заслуживал и кому это надо, не всех, к сожалению, и тем самым спасти то, что ещё можно было спасти. Во всём остальном и московский, и саратовский КСП использовались на побегушках. Забеги только были разные. Саратовский клуб в целях стимулирования, должно быть, его инициативы в будущем, был даже пожалован десятью пригласительными на заключительный концерт. Конечно, можно только предполагать, насколько бы справился с организацией фестиваля такого уровня тот же московский или саратовский КСП, но мне лично кажется, что фестиваль в любом случае выиграл бы, если бы готовили его люди, для которых песня (СП) стала самым-самым, средством (тем, пресловутым) общения, образом жизни, наконец. Только состав приезжающих в Саратов и повод, по которому они собирались – вот что спасло, не позволило фестивалю стать заштатным комсомольско-молодёжным мероприятием в ряду конкурсов артистов эстрады, дояров-механизаторов и а-ну-ка-девушек. И придётся к этому вернуться ещё раз, но после.

Теперь о разобщённости. Вообще-то парадокс: одновременно испытываешь два чувства, достаточно противоположных. Первое: чувство общности, глубокой и основательной, если не со всеми, то уж со многими, общности, замешанной на общности песни. Второе: ощущаешь невозможность эту общность реализовать в конкретном непосредственном общении. Взаимодействие этих двух составляющих дало, пожалуй, самый неожиданный эффект: необычайно острое чувство одиночества, затерянности в толпе. О том, что это такое и чем оно грозит, говорить не стоит, достаточно отослать хотя бы к Маркесу. Скажу только, что во многом появлению этого эффекта способствовало благое намерение организаторов создать наилучшие условия для труда и отдыха участников форума: жить за городом в пансионате – ночами, а днём выступать на десятках предприятий – малыми группами, работать в творческих мастерских в разных городах, — несколько более многочисленными. И всюду следовать за организатором-вожатым (а куда денешься – у него автобус): пройдёмте сюда, посмотрим налево, обсудим то-то, а совместив пространственную разобщённость с временным цейтнотом, организаторам осталось только привести Цезаря с его "разделяй и валяй дальше", но этого они почему-то не сделали.

Конечно же, чувств, подобно описанным, вкусили, наверное, только те, кто не успел познакомиться раньше. Естественно, что в худшем положении оказались дальневосточники, но об этом позже. Спасали их только концерты, дневные и ночные, открытые и закрытые. Квинтэссенцией подобного стиля общения стал первый ночной концерт в пансионате "Заря", когда последние его участники выступали перед аудиторией магнитофонов в количестве, вдвое превышавшем число уцелевших магнитофонщиков. Оставалось вынести на сцену последний магнитофон.

Ещё одно двойственное чувство после фестиваля. Собственно после его заключительного концерта, радость узнавания (ну и обороты пошли!) новых лиц, ощущение какого-то свежего дуновения при появлении на сцене Иващенко и Васильева, Льва Степанова и, с другой стороны, откровенная слабость, серость какая-то или вообще чорт-те что вроде ансамбля "Алиса" из Запорожья. Хотя, и к счастью, первых было побольше. Одной из организационных причин этому опять же была разобщённость мастерских... Но с этим уже, видимо, трудно бороться. Спасти, очевидно, может дополнительное время для творческого обмена между мастерскими.

Кстати, о мастерских. Имел возможность наблюдать за работой одной из них, исполнительской, под руководством Никитиных. А прежде надо отметить колоссальное завоевание фестиваля в Саратове: отказ от предварительного прослушивания с функциями цензуры и замена его творческой мастерской под руководством достаточно авторитетного лица, а то и нескольких. Пусть не все мастерские справились со своей задачей, но так должно быть, по идее, на любом крупном конкурсе, где только можно. Необходимо только соблюсти, кроме всеобщей авторитетности мэтра, ещё два условия: обоюдное доброжелательное внимание и достаточное количество времени. О, время, время, время!

Так значит, с мастерской исполнителей: присутствие исполнителей, откровенно слабых, как безнадёжно, так и пока ещё, либо приехавших не по адресу, а также общий уровень, мало чем отличающийся от уровня любого нормального фестиваля вроде томского, челябинского (хотя, казалось бы – всесоюзный!), наводит на мысль о том, что мастерскую такого ранга надо готовить задолго до того. И тут мы плавно переходим к благим пожеланиям возможным организаторам возможных в будущем всесоюзных фестивалей СП. Из крупных просчётов организаторов осталось отметить только отвратительную погоду с промозглостью, дождём, холодом и т.п. Ай-ай-ай! Недоработали!

Итак, первое пожелание. Необходимо, и очень скоро, упорядочить проходящие в стране фестивали и фестивальчики, имеется в виду не прикрикнуть на некоторых: не совайтесь, мол, а прежде всего, упорядочить иерархию фестивалей, оговорив при этом права и обязанности фестиваля каждого уровня по отношению к Всесоюзному, который стоит проводить не чаще, чем раз в два года, а может, даже и реже, чтобы каждый из них, всесоюзных, действительно мог стать важным этапом и всё такое. Но два года – это, наверное, лучше всего.

Иерархия может быть такая: Всесоюзный – региональный (зональный) – областной и т.д. до конкурса песни в трудовом коллективе или какой другой ячейки общества. Главной здесь должна стать связка региональный – Всесоюзный, т.е., чтобы покончить с массовой обезличкой, котами в мешке и т.д., круг вопросов, которые будут решаться очередным Всесоюзным, круг людей, которые будут решать их, количество и состав мастерских должны быть определены заранее. Для этого некоторым из крупных и авторитетных городских либо областных фестивалей, желательно в один год с Всесоюзным, придаётся региональный статус с правом отобрать определённое количество участников для участия в нём. И другого, параллельного пути формирования состава участников быть не должно. Особый случай – приглашённые "великие".

Ещё одно пожелание Всесоюзному фестивалю: пусть он сам приходит к тем, кто не имеет возможности каждый раз ехать в Европу. Пусть он мигрирует с запада на восток и обратно, проходя каждый раз в разных городах – либо устоявшихся региональных центрах реально существующей работы клубов, либо удобных в другом отношении, транспортных узлов. Маршрут может быть такой: Саратов — Челябинск (Свердлов) — Томск (Новосибирск) – Владивосток (Хабаровск). Кроме всего прочего, при этом будет естественно меняться состав "хвостов", а "хвост", как известно, тоже человек, и учитывать, что без приглашения в гости к вам заявится не меньше, чем приглашённых, надо обязательно, и не только учитывать, а использовать этот замечательный факт, дополнительный, так сказать, резерв с тем, чтобы стали они не только лишними зрителями, а активно включились в какую-то работу. Естественно, эту работу надо предусмотреть (скажем, замусорить территорию).

Дополнительным источником формирования банка идей вполне могут быть, используйте только, неформальные, существующие много лет школы, лагеря, семинары, слёты, например, слёт ансамблей в Пущино, проводимый О. Чумаченко, летний лагерь в Керчи — Борзовка Ю. Черноморченко, Дни СП во Владивостоке, семинар Д. Сухарева в Москве. Т.е., те мероприятия (слово-то какое гнусное!), которые не праздники, а нечто, где складываются и уже угадываются контуры будущего, какие-то тенденции, структуры. Так пусть же эти ростки будущего проникнут и на Всесоюзный фестиваль, честное слово – стоит.

Главной темой сборов в Пущино и во Владивостоке, решаемой, правда, в каждом случае по-своему, является коллективное творчество на базе СП: ансамбли, театрализация. Многолетний опыт этих двух центров, так скажем, убеждает, что на фестивале союзного уровня необходима ещё одна мастерская – театральная. Конкретные люди, которым это необходимо, есть, определённые достижения и осознание тенденции этого направления (театр, извините за выражение, песни) имеется, проблем – хоть отбавляй. Мне же, как одному из представителей, так сказать, представляется, что в работе такой мастерской могли бы участвовать Юлий Ким, Виктор Луферов, Борис Кинер. Есть ещё люди, добившиеся каких-то конкретных результатов, либо имеющие на этот счёт кое-какие соображения. Работа подобной мастерской, правда, не может состояться, если её не подготовить, т.е., не обеспечить показ нескольких спектаклей, композиций и т.п. Но это всего лишь оргтрудности, вполне преодолимо.

Ещё одна сторона или сфера деятельности КСП, крайне важная и находящаяся в ужасном состоянии, остающаяся многие годы лишь неиспользованным потенциалом – это возможность участия в воспитании подрастающих. Думаю, что Ю. Устинов, В. Ланцберг и люди, которых могут назвать эти двое, смогли бы прояснить ситуацию и сдвинуть здесь дело с мёртвой точки. Что интересно, "Комсомольская Правда" выступила когда-то с почином "КСП – в детские дома!" и, как и следует настоящему почину, этот тоже почил в бозе.

Итак. Прорисовывается следующая картина под названием Всесоюзный фестиваль.

1. Происходят фестивали и конкурсы местного значения. Это те же фестивали и конкурсы, что и были раньше, за исключением тех, проводить которые, по здравому размышлению их организаторов, уже потеряло всякий смысл, в силу того, что они не решают уже никаких задач, кроме отвлечения на 1-2 дня десятка человек от пресловутой бутылки. Главная цель конкурса этой ступени – поиск новых лиц и голосов. В самой что ни на есть глухой глубинке.

2. Ежегодно проводится в свои традиционные сроки фестивали крупные, имеющие уже свое лицо, своих постоянных друзей, для которых именно эти фестивали – главное событие года. Этот уровень – самый близкий к уровню чисто человеческого общения, общения близких друг к другу людей, часто давно знакомых. Это то, что любому человеку необходимо как воздух. Кроме того, но это всё-таки второе, фестивали второй ступени называют своих лауреатов и всемерно способствуют направлению их на региональный фестиваль.

3. Основная задача регионального (зонального) фестиваля – конкурс. Т.к. этот конкурс однозначно определяет право того или иного человека участвовать во всесоюзном сборе, то подход к формированию жюри прослушивания и жюри конкурса должен быть достаточно авторитетным, в первую очередь в песне, в СП. Практикуемое же пока ещё во многих местах очень широкое представительство в таких жюри организаций идеологических, общественных, профсоюзных, советских и т.д., конечно же не воспрещается, но оно не должно мешать главному. Всё-таки мне кажется, что мнение отдела культуры горисполкома в данном случае менее значимо, чем известного и всеми любимого автора песен. Хотя возможны исключения. В идеале в работе такого жюри наиболее ценны общность взглядов на суть дела, близость эстетических позиций. Региональный фестиваль проводится в год Всесоюзного, до него. Все вопросы по представительству региона на Всесоюзном фестивале должны решаться на нём. Лауреаты регионального фестиваля из числа гостей из других регионов не должны пользоваться теми же привилегиями, что хозяева. Этот фестиваль должен всё-таки работать по территориальному принципу. Принцип этот должен предусматривать распределение определённого числа путёвок, выданных региону. Ничего страшного не произойдет, если одной области или городу 5 путёвок, а другим – 1. Это только зафиксирует реальное положение дел на данный момент. Участие КСП в формировании жюри и всей программы фестиваля на данной ступени – условие необходимое.

4. Завершается цикл (двух— или трехгодичный) собственно Всесоюзным фестивалем. Права Союзного каждый раз передаются одному из региональных центров с тем, чтобы, перемещаясь по стране, фестиваль с большей эффективностью решал задачи популяризации и стимулирования движения СП. Этому же центру необходимо на этот год (прямая аналогия с Олимпийским движением) предусмотреть определённые льготы, как в количественном отношении, так и в отношении формирования программы фестиваля, исходя из особенностей региона. Формула фестиваля, примененная в Саратове, после небольшой доработки вполне может использоваться и дальше. Только для работы мастерских должно быть выделено не менее трёх дней и должно быть соблюдено единство места проживания, концертов и мастерских.

Обязательными должны стать так же участие КСП в подготовке Союзных фестивалей и принцип самофинансирования Всесоюзных, региональных и прочих фестивалей.

Несколько непоследовательно получается, но надо опять вернуться к саратовским делам. Работала в Саратове т.н. творческая мастерская организаторов и даже выработала некие документы, принятые на пленарных заседаниях (и такие были, а вы: песенки). Я участвовал в самых первых разговорах, на более поздних присутствовать не мог, да и не хотел. Почему? Попробую объяснить. В организационном отношении КСП не представляют какую-то уникальную структуру. Все основные положения, узловые и достаточно частные вопросы существования и жизнедеятельности подобных объединений разработаны довольно тщательно, в основном благодаря новосибирской "Терпсихоре" и Г. Алференко. Организаторы же КСП (те, кто принял участие в составлении итоговых документов Саратова) продемонстрировали, с одной стороны, весьма поверхностное представление обо всём этом, а с другой – явное нежелание переходить на самостоятельность. Запомнились выступления типа: ни в коем случае в тексте не должны фигурировать хозрасчет, самоокупаемость, а то нам всё это навесят (!), а зачем оно нам надо? Без этого спокойнее, так надо понимать. Таким образом, организаторы движения, претендующего на самостоятельность, т.е., на самоопределение, самоконтроль, и не только претендующего, а, по существу, таковым все свои 30 лет являющегося, публично отказались от всяческой инициативы, в своей — организаторской – сфере, по крайней мере. Даже координационный совет, предложенный ими и избранный нами, обладает лишь двумя голосами – рекомендательным и совещательным. Так о какой же инициативе и самостоятельности движения может идти речь, если оно всеми силами отталкивается от малейшей возможности инициативу эту взять в сои руки? Вроде бы взрослые люди, понимаем, что экономика определяет если не всё, то почти всё. Ан нет. Лень? Глупость? Вроде бы не похоже. Наверное, инфантильность особого рода, обусловленная подсознательным перевесом желания балдеть над желанием работать. "Рекомендательно-совещательный" принцип работы мастерской проявился и в рублено-канцелярских фразах итогового документа (честное слово, не помню, о чём он), в котором не нашла отражения главная функция, или цель, или как там её назвать, движения СП – нравственная, функция воспитания совести. А это уже, простите, не просто несмелость, а несмелость, от которой отдает холуйством "художественной самодеятельности" и не только ею.

И что же осталось? В чём же теперь суть того, что мы по-прежнему называем движением СП? В броуновском движении отдельных клубов? В общем истечении из одного сосуда в другой, да ещё по заботливо кем-то проложенному заранее трубопроводу?

Исходя хотя бы из соображений гармонии, организационный уровень движения КСП должен соответствовать социальному и нравственному уровню движения СП как явления нашей культуры. В противном случае движение рано или поздно превратится в грязный сель, который всё похоронит. Не надо, кстати, забывать, что для селей очень благоприятны оттепели в вышестоящих горах.

Теперь о хозрасчете. Все знают, что это такое. Как это делается, можно узнать и в боле компетентных источниках. Хочу добавить только, что, работа по такому принципу, делается хорошей школой, отучая жить, пользуясь случайными, а тем более регулярными подачками. Да и вообще – ХХ век на пороге.

Остаётся лишь отметить некоторые конкретные моменты в оргобеспечении саратовского фестиваля, которые чем-то выделились и запомнились одному из гостей.

Весь город, начиная с аэропорта – в афишах и плакатах. Хорошо. Плакаты, печатная продукция и прочее оформление не очень выразительны, хотя и сделаны на совесть. Жаль.

Обратные билеты забронированы практически всем нуждающимся. К услугам гостей депутатская касса. Спецрейс Саратов – Москва. Блеск! При поселении в пансионат каждому участнику вручается памятный конверт, прекрасно. Неожиданно оказывается, что гостей приехало вдвое больше. Вполне можно было бы предусмотреть, но и этих приютили в конце концов. Какие же могут быть претензии к хозяевам?

Экскурсия по городу, возможность посетить прекрасный музей Радищева. Разве не прекрасно!

Отсутствие информации, кто откуда приехал, где живёт. Плохо.

План действий на завтрашний день появляется сегодня вечером. Ну, хоть так.

Дворцы культуры, отданные фестивалю, сильно разбросаны, но ведь это всё-таки лучшие залы. Хозяев можно понять.

Транспорт работает безукоризненно. Автобусов хватает на всех. Даже эскорт ГАИ и все преимущества на трассах. Вот это да!

Все накормлены, даже возвращающиеся в пансионат за полночь. Молодцы!

Все не помещаются в одну гостиницу. Жаль! Не предусмотрены розетки для магнитофонов в залах и возможность перезаписи ночью. Обидно.

Ну, а в общем, как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! Суеты бы ещё поменьше.

P.S. В заглавии упоминаются ещё владивостокские "Приморские струны". На эту тему можно кратко сказать следующее. В этом году фестиваль официально был признан Зональным для Дальнего Востока. Это крупное завоевание. И немалая заслуга в этом принадлежит владивостокскому КСП "Поиск". Однако во всём, что за этим признанием следовало, во Владивостоке в миниатюре повторилось то же, что и в Саратове (или наоборот – в Саратове то же, что и во Владивостоке, так или иначе, можно говорить о некой тенденции). Итак, здесь совершенно чётко прослеживалось желание крайкома комсомола отодвинуть КСП на задний план и использовать его лишь в качестве дешёвой рабочей силы, с одной стороны, достаточно бесправной, а с другой – безропотной, готовой ради своего фестиваля, ради того, чтобы он состоялся, пойти на любые унижения. Т.е., позиция крайкома была примерно такой: справимся без вас, нам виднее, что вам нужно. Таким образом, КСП "Поиск" был убран из положения о фестивале – впервые за многие годы, отодвинут на второй план в работе жюри, формировании конкурсного концерта и прочих очень существенных моментах. В результате безнадёжно была изуродована атмосфера фестиваля, наиболее живая и хрупкая ткань, не выносящая никакого администрирования. Фестиваль самодеятельной песни во Владивостоке тем самым был превращён в хоть и крупное, но аморфное, безликое, шумное, суетливое и к тому же плохо организованное мероприятие. Остается только пожелать крайкому понять, что от их позиции по отношению к людям, для которых все это давно уже не просто организация досуга, а нечто большее, зависит во многом сама судьба движения самодеятельной песни во Владивостоке и окрестностях. А также в силу принципиальной самодеятельности этого движения – и возможность для крайкома реально контролировать ситуацию. Мы – за сотрудничество и взаимную помощь, а не помехи и взаимные амбиции. И это реально.

Приложение №1

к открытому письму С. Рыбалки

О пустоте

Трактат

Лица у этих людей, начнём со штампа, Светятся. Внутренним светом. Они (люди, то бишь) вслушиваются в себя. Постоянно вслушиваются, что же там – внутри – происходит. Напоминая при этом (ещё одно дурацкое сравнение) женщину, готовящуюся стать матерью. Вот оно там, внутри, шевельнулось. Вот уже, пока неуловимо, но всё-таки обозначились контуры чего-то будущего. Вот оно вдруг проявило самостоятельность, неожиданно взбрыкнув. И вот приближается момент, когда, оторвавшись от пуповины, пока ещё очень зависимо от матери, начинает оно свою собственную жизнь и кто знает, чего и сколько ему предстоит. Кстати, теперь можно и разглядеть, кто же у меня получился – мальчик или девочка.

Люди эти полны музыки. Каждый своей. Она во всём, что окружает их, во всём, к чему они прикасаются. Можно даже разглядеть её след, иногда еле уловимый: человек ушел, уехал, а музыка ещё звучит, уже нельзя разобрать ни звука, а ощущение её недавнего здесь присутствия ещё не ушло. Она способна притягивать людей, как магнит, приближая к себе окружающих, и как магнит же – отталкивать. Но, притягивая, приближая к себе окружающих, она ревниво оберегает свои владения внутри того, кто дал ей пристанище, никому не дано туда проникнуть. Исключение составляет только тот, кто так же полон, полон своей музыки, да и то далеко не всегда. Наверное, это естественно. Одно из самых страшных ощущений – ощущение пустоты, с которой ещё шаг и ты соприкоснёшься – и исчезнешь. Был – и нет. Это – пустота. Не пустота вселенной, не физический вакуум, тем более не пустота, скажем, пустыни. Нет, это пустота, когда нет ничего. Пустота, которая готова поглотить всё, что нечаянно приблизится к ней. Нечаянно или неосторожно. Наверное, этому инстинкту пустотобоязни обязана музыка тем, что живёт всё-таки, пусть иногда не очень долго, но живёт.

Пустота эта нередко тоже имеет вполне определённые контуры. Те же две руки, две ноги и так далее. И не всегда эти две ноги догадываются о том, что носят на себе, а когда догадываются... Это уже особый разговор.

А может, пустота – как болезнь, как злокачественная опухоль, возникает, локализуется в каких-то очагах, поджидает, набираясь сил, где-то в тени, так сказать, а затем... Ну, в общем, всё понятно. Был человек – и нет, и сам не заметил. А всем вокруг продолжает казаться, что как был, так и есть, ничего не произошло. Всем, да не всем. Инстинкт (инстинкт!), ощущение внезапной опасности не даст, если сработает, конечно, вовремя, и дай бог ему сработать! Дай бог вовремя щёлкнуть, клацнуть, лязгнуть. Да погромче, пострашнее, чтобы шоком стегануло по метастазам пустоты (жуть!), чтобы сжались они, чтобы стал этот шок последним шансом больного. Чтобы вместо цепной реакции опустения – встречная упругая и горячая волна. Да только редко срывается музыка на крик (это пустота орёт вовсю, главное – не спутать), редко достанет сил у неё на это, да и зачем ей. При умножении на нуль что хочешь исчезнет ( если только оно не бесконечность, разумеется, положительная там, или отрицательная. Алгебра, в общем сплошная.)

Однако вернёмся к нашим болящим барашкам. Как всё-таки, некоторым из них удаётся поставить себе убийственный диагноз? Может, обнаружив, что им не удаётся даже на короткое время задержаться на одном месте и даже слабое дуновение несёт их всё дальше и дальше мимо свободно расположившихся на своей земле с послушной им силой тяжести немногочисленных счастливцев. Или многочисленных, не в этом дело. Дело в том, что большинство всё-таки летит. Некоторые из них, даже большая, вероятно, часть, будет искренне сочувствовать тем, кто, по их мнению, застрял и неподвижен. Эти, по-видимому, неизлечимы. Торжествующая пустота внутри них прекрасно соединяется с окружающей пустотой, пустотой окружающих, множа её. Они могут даже объединяться, как объединяются мыльные пузыри: вместо несколько мелких образуется один большой, может даже получиться самый большой пузырь в стране, в Европе, в мире и т.д. Рекорд, в общем. Больше нет нигде.

Услышать в себе музыку означает начать ею обладать. Услышать, расслышать и осознать, точнее.

Осознать, ощутить в себе пустоту там, где прежде была музыка, вовсе не означает от пустоты излечиться, не вернётся музыка так сразу. Этот факт не может даже быть гарантией возвращения. Да, как известно, и нет вовсе возврата к прежнему состоянию (диалектика называется).

Осознавший в себе пустоту имеет больше шансов найти новую музыку, чем неизменно и привычно (безбедно, безропотно и т.д.) в ней пребывающий.

Хотя – почему больше? Нисколько не больше. Разве больше шансов разгореться от случайной искры большому огню в куче головешек, чем в старой забытой куче дров? Не меньше, скажем так.

Случайная искра, гром и молния и т.д. Шок, в общем. А без этого, интересно, никак нельзя? Говорят, Илья Муромец тридцать три года не подозревал о том, что обладает силой могучей. Но и здесь, хоть без грома и молнии обошлось, а всё равно: калики перехожие, водица и всё такое, чудо в общем, шок, как не крути. Хотя, почему же? Шок – не шок, а факт такой: скачкообразное изменение состояния чудесным путём, не шоковым, а именно чудесным. А чудо, как известно, требует безоговорочной веры в него исцеляющегося (психотерапия называется). Накопленная же за 33 года потенциальная энергия, силушка немалая – это дополнительное и необходимое условие. Вот и состоялась песня Илюши из забытого села Карачарово. Ну, а если нет целителя? Нет и не будет. Что будем делать, а?

Кстати, мы забыли ещё одну категорию опустевших: музыки давно нет, пустота шумит, слух потерян (мэтр называется). Но с этим, слава богу, всё ясно. Бог с ним, спасибо за то, что было. Ведь было же! Ну и всё.

Слух. Может, где-то здесь? Наверное, его наличие – ещё одно необходимое условие. Может, даже первое. Условие для возрождения. Только вот в чём штука: узнать о его присутствии можно лишь тогда, когда она вернётся, музыка. Что же делать? Ждать?

Наверно. Как же без этого! А кстати, как определить активность и пассивность по отношению к искомому возрождению? Активность, наверное, когда суетятся, сочиняют, "ни дня без строчки", интересные встречи, творческие замыслы, творческие помыслы и всё такое творческое. Пассивность, соответственно, наоборот: ожидание вдохновения, ничего по заказу, а только когда осенит, снизойдёт, выльется, когда нужно будет выдать, потому что не выдать нельзя (сказать, спеть, написать и т.п.). Что ж, наверное, и то и другое – путь, правда, любой из них может затянуться до неоглядных пределов, но ясно поставленная цель, чёткое понимание своего потенциала, знание собственных недостатков, что ещё? Осознание собственного места в процессе, ну и так далее, и всё это, несомненно, не фунт изюма. Это инструмент! А ведь и раньше что-то тоже было, так почему же умному человеку не использовать накопленный багаж в разумных, разумеется, пределах?

Вот вам и путь, материалистический, реалистический (профессионализм называется). Возможен, кстати, как на активной, так и на пассивной основе (см. выше).

А пустота тем временем умножается на действительное (реальное, материальное и проч.) число и растёт, растёт, растёт. Простейшая алгебра, между прочим, бессильна объяснить это расширение: О х А =О, а нули, заметим, абсолютно одинаковы, сколько их не складывай, ни умножай. Поди разгляди за этой баранкой, сколько пустот она уже поглотила, сколько ещё ждёт.

И последний, наверно, пример из физики (и действительно, сколько можно!). Помните – если в какой-нибудь среде заводится вдруг пустое место, пузырёк какой-нибудь, то скорость засасывания этим пустым местом ( да простит меня г-н Стокс!) обратно зависит от вязкости этой среды. А вязкость (и ещё раз, да простит меня г-н Стокс), в свою очередь, прямо зависит от наполненности той или иной среды. Чем она менее пуста, чем плотнее взаимодействие друг с другом слоёв, частичек этой среды, тем менее успешны старания пустых мест. А твёрдые тела, например, где вязкость максимальна, могут даже позволить себе не беспокоиться, что содержащиеся в них пустые вакуоли причинят им какой-то вред. Правда, причиняют, ослабляя всевозможные жизненно важные свойства твёрдых тел: прочность, тугоплавкость и проч. И пользуются вовсю моментом, когда ослабевшие не выдерживают натиска и плавятся, рассыпаются, или, там, гниют под действием всевозможных бедствий. Но это, в сущности, уже другой вопрос, хотя и близкий, вопрос жизнестойкости той или иной коллективной структуры, общественной. А противостоять зловредным вакуолям каждой конкретной частичке помогает, как мы убедились, прочность её сцепления с окружающими, со средой. Сцепление это, конечно же, все мы грамотные, все понимаем, есть сложное взаимодействие притяжений и отталкиваний. И если какие-то составляющие возобладают, то пузырькам это на руку.

Итак, добрались до чего-то, вроде бы. Искомое наилучшее состояние для нашего исцеляющегося есть максимально естественное взаимодействие со средой, гармоничное притом. Участие в жизни, говоря напыщенно. Является ли это состояние вариантом "лезвия бритвы", замусоленного, к сожалению, оккамовского образа? Вряд ли. Если да, то следует, по-видимому, представить множество лезвий, собранный в плотную пачку, с минимальными зазорами. Сверзившись с одного, ты тут же попадаешь на соседнее. И так далее. Гарцуй, в общем, шагай, ползи, беги в любом направлении. Живи, короче говоря, живи, дай только бог тебе ясную голову, чтобы прочертить на образовавшейся плоскости свой собственный зигзаг. И не пиши трактатов!

Ну, кажется, всё.

Но как всё-таки завидуешь тем, чьи лица светятся. Внутренним светом. Ей богу.

Приложение № 2

к открытому письму С. Рыбалки

Разговор в автобусе:

—...Праздник бывает трёх видов: праздник, непраздник, праздник, но не наш.

— Не на нашей улице, ты хотел сказать?

— Вот-вот, в другом микрорайоне...

Из ненаписанной энциклопедии КСП

...Атмосфера – есть жуткая смесь хорошим газов с нехорошими. Если хороших газов больше, люди становятся как дети – вдыхают полной грудью, норовят громко петь (говорят, у них при этом прочищаются лёгкие). Особую нежность питают к воздушным шарам, замкам, пирожным типа бизе. Если же нехороших газов больше, происходит непоправимое – люди детьми не становятся...

Внутренний голос автора:

...Я зажмурился и попытался вообразить себе праздник. После долгих мук выкристаллизовалось следующее: праздник – это когда гости приходят к хозяевам, потому что у хозяев есть дом, полезное дело и сардельки в дымящейся кастрюльке.

Вот и начнём по порядку.

ВСЕСОЮЗНЫЙ ПРАЗДНИК ПЕСНИ

"САРАТОВ – 86"

(драма в пяти параграфах)

1.ХОЗЯЕВА

Вот тут-то и начинается кино!

За хозяев можно было принять тех строгих молодых людей, сидевших в саратовском аэропорту за столиком с надписью "оргкомитет"

— Ребята, вы по телексу?

— Нет, не по телексу.

— Отойдите в сторону.

Не-ет, это не хозяева. Хозяева, они ведь руки жмут, на шею бросаются, поцеловаться норовят. А эти как не родные. Похоже, мы им не нужны. Грустно. Едем в обком.

— Товарищ, как присоединиться к дальневосточной группе?

— Не знаю (при этом товарищ отрекомендовался "ответственным").

— А кто знает?

— А есть тут (называет фамилию), но он с утра уехал на автобусе и пропал... Если хотите, ждите.

Нет, наверно, это тоже не хозяин. Слишком плохо осведомлен.

(Маленький эпизод: вдвоём с товарищем топаем от конечной остановки автобуса до пансионата, где, по непроверенным данным, расположились участники фестиваля. Дождь. Собачий холод. Пустынная, благо, хорошо асфальтированная дорога (не то что на Курилах), уходящая за холм. Ни души, ни домика, ни попутки. "На фестиваль, что ли приехали на Всесоюзный?)

Наконец, находим пансионат. Флегматичный молодой человек из комнаты с надписью "комендант" недоверчиво разглядывал наши рюкзаки. Пришлось постыдно блефовать: "Дескать, мы от Сахалинского обкома, но вот телекс этот самый, знаете ли, затерялся..."

Низкий поклон этому молодому человеку за талон на питание!

(Правда, на открытие и закрытие фестиваля мы всё-таки попали, хоть жетон участника не давал на это права (зато у многих неучастников были пригласительные билеты) как? Пусть это останется нашей маленькой профессиональной тайной!)

Итак, где вы, хозяева?

Может ими были саратовские кспшники, стоявшие в оцеплении и с завистью поглядывавшие на проходящих на открытие в ДК "Рубин" замечательно одетых особ с блестящими молодыми людьми?

Может быть, это Володя Ланцберг, суетливо бегающий по холлу того же ДК: "Здорово, сволочи, как я рад вас видеть!" Да! Это, конечно, хозяин! Но почему такой затерянный? Бегает, кого-то упрашивает, хлопочет...

Давайте хором: Где вы, хо-зя-е-ва!??

Где саратовский КСП "Дорога", хорошо известный в стране (зал хлопал его основателю и бывшему президенту В. Ланцбергу)? Откуда эти представительные товарищи, везде чувствующие себя как дома? Ах, из обкома комсомола. Из ЦК? Спасибо им, конечно, за организацию транспорта, за талоны на питание, жильё, концертные залы. Здесь они мастера и асы. Блеск! Но организация мастерских, встречи-проводы, капустники-дискуссии и проч., и проч. – пусть это ляжет на плечи кспшников. Тем более, они аж в мыле – бегают и на каждом углу аж синие стоят, подставляют их, рады-радёшеньки. Вот... Сейчас... Доверят!.. Но увы, никто не загружает... У нас ручной труд, простите, искоренен. Манипуляторы, знаете ли, и полная автоматизация.

Р. С. А теперь серьёзно: вопросами творчества должны заниматься люди компетентные. И если уж ЦК поддерживает и аплодирует КСП как неформальному объединению (тем не менее, как не странно, довольно деятельному), то уж дайте нам возможность оправдать эти аплодисменты. А за нами, как говорят, не заржавеет.

2.ГОСТИ

"Ах, горько, горько, всем нам горько!"

С соседом по койке из Томска мы познакомились в ночь отъезда (см.п.4). Он взял гитару, плюхнулся на койку и, горько усмехнувшись, проговорил: "Ладно, слушайте, хоть вам попою". Второй сосед, даже если бы попросил, вряд ли бы уговорил бы нас слушать его. Стало быть гости тоже очень разные. Ну, что ж, тут, извините, винить некого! Впрочем, так ли уж некого? К примеру, с девочкой, "неуверенно мнущей струны" из программы "Мир и молодёжь" мы познакомились в столовой пансионата (сидели за одним столиком). Человек она, наверно, хороший, но вот трехмесячный стаж игры на гитаре (она не скрывала этого) всё-таки маловат для участника Всесоюзного фестиваля. А происходит это всё из-за госпожи разнарядки. Обкому надо было кого-то послать, вот и послали по первому КСПшному признаку: наличию гитары и горящему взору. Она, конечно, счастлива до безумия, а кто-то более достойный не попал... Обидно! А что же зональные фестивали? Ну, во-первых, не везде такие фестивали были проведены (и это вполне нормально, потому что показывает реальное положение дел, т.е., отсутствие реальных КСПшных сил). Но вот делегаты от этих зон тем не менее всё-таки прибыли. А это уж, простите, ненормально! Но хуже того – зональный фестиваль уполномочен отправить не более одного делегата или коллектива. Но ведь на "зону" съезжаются клубы с 4-5 и более областей (например, "Приморские струны", которые собирают Приморский и Хабаровский края, ЕАО, Сахалинскую и Камчатскую области, Якутию, Магаданский край). А делегат отправляется от одной (обычно от организаторов фестиваля). А остальные области отправляют делегатов уже по своему усмотрению. И становится тогда непонятно: зачем проводится этот самый зональный фестиваль?

Р.С. Необходимо уточнить статус зональных фестивалей, дав им право определить состав делегаций от зоны и, следовательно, лишить этого права обкомы.

3. ПОЛЕЗНОЕ ДЕЛО.

Это, конечно, мастерские и наоборот — мастерские – дело полезное. Мы попали в мастерскую Мирзаяна. Это были поистине прекрасные минуты и всё было просто замечательно, пока один из руководителей мастерской С. Крылов не признался: "Ребята, на заключительный концерт мы будем отбирать наиболее сценичных". Мы ослышались? Нет?! Потрясающе! Стало быть, картавящий и задыхающийся Ланцберг и застенчивый Дулов, будь они в мастерской... Страшно подумать... Не попали бы на сцену... Не сценичны! Возмутило и ещё одно. Впрочем, этот случай особый и непонятный, своего рода феномен под названием "заключительный концерт".

По устно обнародованной обстановке программа должна была комплектоваться из отмеченных мастерскими. Была должна, но на деле почти треть участников этого мероприятия были те, кто не только не участвовал в работе мастерских, но даже из тех, оценка которых была резко негативной (анс. "Ладушки" г. Хабаровск). Появление их на сцене можно было объяснить, пожалуй, только дворянским происхождением. Отмеченные же мастерскими Мирзаяна Бачурина-Долиной не появились на сцене вовсе (таким был и наш сосед из Томска и этот факт проливает свет на происхождение приведенной выше фразы).

Предполагаю, что они не были "сценичны". Полезное дело? Да... Дело тёмное!..

Р.С. Теперь несколько "конструктивных" предложений. Предлагаю: мастерские должны проходить в несколько этапов (и, разумеется, не в один день).

1 день: Знакомство. Две-три песни. Прицельное обсуждение. Выделение круга лидеров.

2 день: авторские блоки (исполнительские) 30-45 мин упомянутых лидеров с детальным обсуждением.

3 день: Авторские (исполнительские) концерты наиболее интересных личностей (те же 30 мин) со всеми аксессуарами: с микрофоном, залом, благодарными зрителями, цветами и аплодисментами. Если, конечно, авторам (исполнителям) всего этого очень хочется.

4. ДОМ

А нужно-то всего: куча маленьких комнат на 10-15 человек. Один очень большой, но не очень, зал. Хорошая информация: кто с кем и в какой комнате. Много горячего кофе. И спасибо. Достаточно! И тогда вам не придётся знакомиться со своим соседом в ночь отъезда (см.п.2).

5.САРДЕЛЬКИ в дымящейся кастрюльке БЫЛИ ПРОСТО ВОСХИТИТЕЛЬНЫ!!!!! Спасибо за это организаторам.

Вот, пожалуй, и всё.

С наступающим праздником!

АРТУР ПИЛИПЕНКО.

ДАЛЬНИЙ ВОСТОК.

Приложение №2 к приложению № 2 к письму С.Рыбалки

(опус опытного характера в области стиля открытых писем)

примечание: приложение № 1 к приложению № 2 написано не было.

Приложение: без приложений.

Эпиграф:

— Место, где собираются барды?

— Бардак?

— Ты что, это же КА ЭС ПЭ!

— Да не то все это, девять букв там.

— А, так то – фестиваль называется.

(из разговора неизвестно кого, да и не было его вовсе, сами понимаете)

Цитата: "Где были ладушки?" (из газет)

А были Ладушки там же, в Саратове, на фестивале, на Всесоюзном.

— Но они не совсем из наших!

(ответственность за реплики из зала автор не несет).

— А кто же там из наших был?

Извините за нескромность, но – если я ещё из "наших", то я там был. Но после всего происшедшего я засомневался, что я – из наших, да и вообще в существовании такого понятия. И продолжать обсуждение фестиваля (или осуждение, что точнее) не буду – после драки кулаков не хватит. Не буду спорить о роли комсомола и КСП и степени их участия в проведении подобных мероприятий, согласен (скромняга этакий) с Булатом Шаловичем: "...не феерические празднества и не фестивали решают судьбу авторской песни". Хотя и они хороши т.д. и т.п., но, по своевременному напоминанию Рыбалки: кто платит, тот и заказывает, и как ни сетуй мы на требования "сценичности" и т.п., пока не будет самофинансирования, мы их будем выполнять (или не выполнять, что проблематично, ибо о невыполнении никто не узнает или узнает, но толку-то).

Я вовсе даже о другом. Не о фестивале, а о пресловутой "атмосфере". Следуя уже выкристаллизовавшейся форме "открытого письма", излагаю диалог.

Действие происходит у трапа самолета "ЯК-42" рейса Саратов-Ленинград.

Матёрые ксп-шники из "Меридиана": Ну, как вам, конечно, понравился "Всесоюзный"? Не так ли?

Робкие дальневосточники (провинциально-наивно): Конечно, нет!

Вышеупомянутые: Как!!!??? Да вы что, серьёзно? Сссмеётесь???

Ниже вышних описанных: Да вот так вот как-то оно получилось. Что-то суеты вокруг дипломов было много. Локти зело острые, да и много их, а "за руки взяться" не с кем. А так хотелось.

Вышние (снисходительно): Так, ребятки, ведь оно понятно – самые лучшие собрались, урровень какой!! Вы что-то не о том.

Нижние (неожиданно дерзко): Слушайте, так если у вас лучшие жлобьё такое, так кто же, извините, остальные??

Примечание: Не обобщать!

Вот оно и приехали. Сакраментальное – "у вас – у нас" — прозвучало. Дело в том, что первый Всесоюзный фестиваль выявил... Впрочем, ещё один диалог (из незавершенного разговора представителей КСП, находящихся восточнее уральского хребта).

— Вы согласны, что что-то не так?

— Что-то, что-то не так, не так...Что-то знакомое.

— Чуете, да? Ведь есть она – разница!?

— Чем-то снова, чем-то снова потянуло...

— Вот-вот. Так не отделиться ли нам!? Да-да, и свой Совет, и свой закон.

— М-м-м-м...Неее, ребята, это уж слишком было бы. М-м-м-м...

Разговор тот, естественно, ни к чему не обязывал, но кое-что доказывал.

Впрочем, к теме: начал я с того, что о фестивале – ни слова. Бог с ним. А вот о "наших" и об "атмосфере" поговорить пора. Так вот, в Биробиджане, на тоже 1-м (первом) фестивале я вдруг, содрогнувшись, учуял атмосферу 1-го крупного. У нас на Дальнем Востоке – и тот же запашок, что и в Саратове (я испугался, думал с собой приволок – ан нет, местный душок-то). Постой, Куренёв, не бей меня сразу, биробиджанский фестиваль прошёл, грубо говоря, в лучших традициях дальневосточных фестивалей. Он был настоящим дальневосточным фестивалем с ярко выраженным отсутствием погони за лауреатством, духом единства (не одинаковости и всеприятия, а единства духовности) и бог мой что ещё накуролесить можно по поводу Биробиджана (добавлю только, что без Устинова всего этого могло и не состояться, но это – дальше, и не в скобках). Но: там же в кулуарных обсуждениях вдруг (или не вдруг) выявились люди, которых крайне интересовали – по Саратову – подробности, на мой взгляд, чисто конъюнктурного порядка: кто взял "верх", кто куда вошёл и что с этого имел, кому что светит, куда ветер тянет, и – понятно, короче. Запахло "атмосферой". И захотелось мне заорать: "Ребята, но ведь мы же – на Дальнем Востоке, ведь то, что мы имеем – уникально сейчас!!! И стоит ли ради г...!!!"

Впрочем, об уникальности.

Лирико-исторический этюд (или трактат, как вам удобнее), не претендующий быть точным, а скорее отражающий взгляды автора (напомню – скромного).

И задумался я: а почему всё-таки так хороши наши ребята? Арсеньевцы, например. Или ургальцы? Или поискачи (ах, Прокопьева, хороший и ты человек)?

И капнула на усы мои слеза умиления, вкусная такая, морем пахнущая... И подумал потому я далее: может, море играет тут роль свою? Как там про море? Но грустно хихикнул, представив Халазу, у подножья каковой не шатёр фестивальной сцены, а море...

А может? Стоп-стоп-стоп, так ить со Сталиной мы о чём толковали-то, чудо! Ах, как всё красиво получалось. И не вините меня в том:

...История самодеятельной песни (СП) насчитывает приблизительно на 20 лет меньше, нежели в европейской части, то есть – там уже заматерелые клубы и мэтры, взлёты-падения, традиции-течения, борьба умов, драка за помещения (впрочем, оная – уже при нас), а тут – 1973 г. заговорил Арсеньев, 1979 г. – Приморские струны, 1980 г. – Южно-Сахалинск, Камчатка и пошло, и поехало. А из Москвы приходят "Манифесты", какие-то анкеты, правления шлют постановления, а мы с интересом всё это читаем, но – живём по-своему. Ибо – как нам хорошо – мы могли из 20-летнего опыта "европейцев" взять лучшее (и взяли), мы могли выбирать, кого приглашать (и выбирали), мы могли и делали. При этом мы могли не сомневаться в том, что приглашённые клубами гости – хороши, потому как отдалённость гарантировала коллективность приглашения. И Ким, Дулов, Луферов, Ланцберг, Устинов (форма этюда позволяет быть недокументальным) не обманули ожиданий. Не было случайных приглашённых.

... Используя опыт "европейцев", мы смогли (?) сознательно, а значит, и безболезненно, переболеть теми болезнями, которые кое-кто считает неизбежными, и при этом сохранить оптимизм и чистоту отношений. Да и правда твоя, Сталина – расстояния наши тоже муть всяческую отфильтровывают. Ведь отдать 100 руб. аэрофлоту, при всём моём уважении к нему, для того, чтобы подкопать, скажем, под Рыбалку жалко, рука не подымется, а вот ежели того же Рыбалку за усы подергать захочется – то пожалуйста, с милой душой, запросто. А если ещё и Булгакову в жилетку уткнуться можно будет, так и вовсе оно того стоит. Кстати, о Булгакове, Куни, Безуглове, Косыгине – короче, о "мэтрах" – именно так их охарактеризовала (или обозвала) камчатская пресса. Не берусь идеализировать, но думаю, что институт "мэтровства" у нас пока не прижился, хотя некоторое поигрывание в мэтров случается. А уж насчёт течений, там, бард-рок или ретро-бард, или просто – "хорошо поёшь, собака" — поспорить всегда можно, не это главное. Главное у нас пока сохранено. "... и то, что не названо словом пока, но властно над каждым и всеми..."

На этой лирико-исторической ноте этюд обрывается...

Ребята (это уже лирико-истерическая нота), давайте и дальше жить чисто!

Ведь как хорошо, когда в глаза, прямо и без всяких-яких, а ведь уже и у нас началось: "Тот тому сказал, тот так отозвался, а ты вообще ничего не смыслишь". И пошло, и поехало. Ну, да, конечно, я в глуши, я идеалист, я "не понимаю". Пардон за скромность, но не только большое видится на расстоянии, мелочное тоже на расстоянии заметней становится.

А открытые письма – штука хорошая. Особенно тем, что можно задавать вопрос, не зная, кому задаёшь, и можно надеяться на ответ.