Александр Городницкий. Гадание на ладони. СПб., 2006

Новая книга Александра Городницкого "Гадание на ладони" многое прибавит к нашему восприятию его поэзии, хотя уже больше четырех десятилетий слышим его песни, читаем стихи и половину этого срока видим выступления на телеэкране, где он предстает и как поэт, и как ученый-геофизик.

Как и раньше, А. Городницкого питают самые разные впечатления – от плавания по морям на кораблях, исследующих мировые глубины, до поездок с выступлениями перед слушателями отечественными и зарубежными. Стихи и песни поэта отражают перемещения во времени и пространстве, включая события собственной жизни, знание мировой истории. Все это приводит к глубоким выводам о смысле человеческого существования.

Поэт пишет о Люксембургском саде в Париже, вспоминая свои студенческие годы, для него Итака и Олимп не просто страницы истории – нечто весьма важное для раскрытия своего внутреннего мира. "Не позабыть Одиссею любимой Итаки", – говорит поэт, обращаясь к известной легенде, и звучит это столь убедительно, что вопрос выглядит как утверждение: "Кто бы мы были без этой легенды о доме, / Горстки камней, что наивно считаем своими?" ("Итака").

Со временем становится ясней органическая связь песен поэта с произведениями иного склада, очевидно присутствие автора, искренняя интонация, объединяющая разножанровые отдельности в единое целое. Сейчас с одинаковым вниманием слушают А. Городницкого-барда и его же лирические и публицистические стихи. И уже по-новому звучат слова в песне о родном доме: "Колыбельная на три такта / Возвращает меня назад, / На родную мою Итаку, / В мой покинутый Ленинград" ("Колыбельная на три такта").

Размышления об Америке столь же личностны, как и воспоминания о питерском кораблике над Адмиралтейством. Америка, где "веками не ведали тоталитарной власти", где веселая раса торопится, "несъедобную пищу дожевывая на ходу", вызывает смешанные чувства. Тут и "сладостный шок", и одновременно: "И шумит человечество новой эпохи, упрятав / Все созвездие мира в один полосатый мешок". Такое вот представление об американском флаге человека, ощутившего за океаном "жизнь совершенно иного сорта".

Мотив дома, возвращение к нему продолжены в воспоминании о "стране" детства – Коломне ("Между Мойкой, Фонтанкой и Пряжкой"): "Я ступаю на землю Коломны, / Перейдя через Крюков канал, / И себя ощущаю бездомным, / Оттого что ее потерял" ("Коломна").

Город и мир, история и сегодняшний день, размышления об ушедших друзьях и собственном возрасте — все это живет в душе поэта. Определенность позиции и выразительность каждого образа – важнейшие черты автора "Песни о Кремле" и песни "Рахиль", стихотворений "Попытка к бегству" (о Маяковском) и, особенно, "Тёркин в Чечне": "Дым ползет по склону горький, / Перевал в огне. / Не пригоден Вася Тёркин / К нынешней войне". Тут – ни убавить, ни прибавить.

Этот "Тёркин", как и ряд других стихов и песен, не могли быть написаны раньше. Высоким профессионалом А. Городницкий стал давно. Многие давние песни ("Атланты", "Перекаты", "Канада") и стихи – его "визитные карточки". Но все же и "Рахиль", и стихотворение "Портрет", и, наконец, своеобразная "молитва" "Заступись ты, Господь, за Россию..." потребовали большей глубины и ясности. "Молитва" написана после сентября 2001 года и продиктована вызовом, брошенным всему человечеству. К нему обращается автор в своем рефрене: "Заступись за Израиль...", "Заступись за Америку...".

Новой книгой Александр Городницкий, блокадный мальчишка, поэт и ученый, возвращается к истокам. Сорок лет назад, весной 1967-го, была издана его первая книга "Атланты" в издательстве "Советский писатель". Далеко ушел с той поры наш автор. Но все-таки в той книжке уже были и "Кожаные куртки, брошенные в угол...", и "Атланты". Между "Атлантами" и "Гаданием по ладони" прошла эпоха.

Александр Рубашкин