В России нет больше народных песен

Среди ''Непричёсанных мыслей'' Станислава Ежи Леца есть и такая: ''У каждого века – своё средневековье''. Для России ХХ века эта шутка звучит лапидарной констатацией: изрядную часть минувшего столетия мы прожили в настоящем средневековье. Однако, как и положено, за самым тёмным периодом последовал своеобразный Ренессанс. Со всеми его характерными приметами, в том числе с универсальными талантами, успешно работающими в разных областях культуры.

Тринадцатого апреля в Доме кино несколько сот друзей, знакомых и поклонников чествовали одного из таких титанов – Александра Городницкого, отмечавшего свое 70-летие. Дружеские подначки и ироничные подарки перемежались традиционными реверансами в адрес спонсоров или официальным поздравлением от президента страны, в котором – опять-таки по традиции – юбиляру терпеливо напоминали, что он успел натворить за свои 70 лет. Список и в самом деле получился впечатляющий: доктор геолого-минералогических наук, академик РАЕН, крупнейший специалист в области морской геологии, участник погружений на уникальных глубоководных пилотируемых аппаратах ''Мир'', соавтор теории, объясняющей происхождение железо-марганцевых конкреций... Но это всё – для коллег. А для всех остальных Городницкий – это песни. ''Перекаты'', ''Снег'', ''От злой тоски не матерись'', ''Над Канадой''... И, прежде всего, конечно, ''Атланты'', которые держат небо на каменных руках.

Впрочем, это тоже не совсем верно. Множеству людей в России фамилия Городницкий ничего не говорит. Но таких, которым были бы неведомы строки про атлантов, нет вовсе. Их можно не любить, но не знать их невозможно. Точно так же, как ''Зато мы делаем ракеты...'' (строфу, оторвавшуюся не только от автора, но и от самой песни), или ''За туманом и за запахом тайги'', или ''Когда качаются фонарики ночные...''

Многие скажут: ну и что? Точно так же нельзя вырасти в России и не знать ''Когда я на почте служил ямщиком...'', или ''Из-за острова на стрежень...'', или ''Широка страна моя родная...'' Так было всегда.

Верно. Было. А потом перестало. Хиты бардов-шестидесятников – это последнее поколение песен, известных всем, кто говорит и думает по-русски. Уже следующее десятилетие, 70-е, не дало ничего столь же всенародного. Хотя авторы крылатых строк были в ту пору все живы-здоровы и не утратили ни талантов, ни желания сочинять. И все эти годы безостановочно работал конвейер эстрады, и где-то сбоку подрастали будущие основоположники русского рока... С тех пор прошла ещё почти четверть века, развалилась империя, ушла в пучину времён вся диковинная советская цивилизация. ''Партийное руководство искусством'' сменилось ''законами шоу-бизнеса''.

А песен, которые знал бы каждый, всё не прибавляется.

Вслед за строчками из песен иссяк и другой источник выразительных разговорных формул – крылатые фразы из фильмов. Помните? ''Гюльчатай, открой личико!'', ''Стрэляли...'', ''Ларису Ивановну хочу!'', ''Твой дом – тюрма!'', ''Очнулся – гипс...'', ''Тебя посодют, а ты не воруй!'', ''Подобрали, обогрели...'', ''У меня там ценный веник'', ''Цигель, цигель, ай-лю-лю!'' и т.д. и т.п. Интересно, в каком году снят последний фильм, хоть одна фраза которого получила такую жизнь? На это обычно отвечают, что сейчас поставщиком подобных речений служат рекламные клипы. С таким же успехом можно считать повешение эквивалентной заменой полёту. В качестве расхожей языковой формулы рекламный слоган живёт ровно столько, сколько живет в эфире несущий его клип. Попробуйте-ка вспомнить, когда вы последний раз слышали какое-нибудь ''Пробил час РЭМ!'', ''Придёт время, и я скажу все, что думаю!'', ''Русская недвижимость – для вас и ваших детей'' или хотя бы знаменитое ''Я не халявщик, я – партнёр!''. Даже убойное ''Мы обуем всю Россию!'' давно забыто. А ведь всё это не сходило с языка наших сограждан не в седой советской древности, а в 1993–1994 годах. Песни и фильмы, которые мы цитируем до сих пор, родились гораздо раньше.

Собственно, то, что мы пользуемся старыми фразами-формулами, означает, что они нам по-прежнему нужны. Но социум утратил способность порождать их. И дело не в недостатке талантливых сочинителей, а в чём-то другом. В том неуловимом, что соединяет бесчисленное множество компаний, референтных групп и кругов общения в социальную ткань.

Или – не соединяет.