О традициях в бардовской песне

Традиции (по словарю С.И.Ожегова) — то, что перешло от одного поколения к другому (идеи, взгляды, вкусы, образ действий, обычаи). Традиции нельзя назвать законопорядком, но именно они формируют взгляды, идеи, вкусы и образ действий будущих поколений. Традиции формируются людьми, точнее сообществами людей. И чем дольше живёт сообщество и приносит весомее плоды своей деятельности, тем прочнее в нём традиции. Традиции могут закладываться, но не поддерживаться последователями и тогда они и не переходят в понятие "традиций". Только проверка временем может установить, что получило продолжение, а что безвозвратно кануло в прошлое.

Четвёртого сентября на алматинском фестивале "Звёздное небо" состоялся мастер-класс по теме "О традициях в бардовской песне". При подготовке материалов к мастер-классу мне хотелось не упустить самое главное – не разочаровать участников в том, что многие заблуждаются, подменяя "бардовскую песню" иными понятиями. А разобраться в этом помогли сформировавшиеся традиции, которые ведут своё начало с 40-60х годов XX столетия, истоки которых представлены Московской и Ленинградской школами авторской песни, а так же разрозненными авторами других регионов, родившихся в 20-40х и повлиявших на становление этого нелёгкого жанра – бардовская песня.

Ленинградская школа

Михаил Анчаров, Борис Алмазов, Юрий Борисов, Бычков Александр, Кирилл Васильев, Татьяна Виноградова, Валентин Глазанов, Юрий Кукин, Валентин Вихорев, Александр Генкин, Борис Полоскин, Александр Городницкий, Евгений Бачурин, Евгений Клячкин, Александр Дольский, Альфред Тальковский...

Московская школа

Александр Галич, Булат Окуджава, Юрий Визбор, Юлий Ким, Новелла Матвеева, Светла-на Богдасарова, Ада Якушева, Виктор Берковский, Виктор Красновский, Аделунг Георгий, Вахнюк Борис, Дмитрий Сухарев, Владимир Борисов, Александр Васин, Александр Дулов, Вадим Егоров, Владимир Туриянский, Роза Чинборисова, Ген Шангин-Березовский, Борис Щеглов, Виктор Луферов, Сергей Никитин, Сергей Стёркин...

Разрозненные авторы, рожденные в 20-40-хх годах из других регионов бывшего СССР:

Георгий Лепский (Барнаул), Николай Моренец (Харьковская область) Валерий Боков (Феодосия), Борис Вайханский (Минск), Геннадий Васильев (Челябинск), Григорий Дикштейн (Харьков), Анатолий Загот (Таганрог), Зарифьян Анэс (Фрунзе), Лев Зонов (Воркута), Арик Крпп (Даугавпилс), Владимир Ланцберг (Саратов), Владимир Муравьёв (Казань), Вячеслав Лысенко (Воронеж), Валерий Миляев (Куйбышев), Юрий Навалихин (Пермская область), Валерий Олеников (Фрунзе), Морис Синельников (Кинешма), Юрий Хохликов (Орджоникидзе), Христофоров Геннадий (с.Юрловка Тамбовской области), Чернов Владимир (Елань), Виктор Шабанов (Кировобад)...

Самодеятельными эти авторы назывались потому, что клубы, образующиеся в социалистической системе не могли нести профессиональную направленность, несмотря на то, что многие авторы имели профессиональное музыкальное, филологическое или театральное образование. Но благодаря той же социалистической системе, контролирующей деятельность КСП, до нашего времени дошли многие документы, сообщающие о том, какие порядки закладывались клубами.

Членом клуба не мог стать любой пришедший человек, а только тот, кто прошёл испытание – своей добровольной работой для хороших дел клуба, а если ты автор – то ты должен был показать своими текстами гражданскую позицию. Участие в конкурсах было почётным, ведь в жюри конкурсов московской и ленинградских школ стояли известные поэты, композиторы. С начинающими авторами работали литераторы и музыканты, которых специально приглашали на заседания клубов.

Между клубами Москвы, Ленинграда, Киева, Минска шла активная переписка – делились успехами, проблемами (кстати, на моей памяти ещё то время, правда уже в конце 80-х — начале 90-х, когда устькаменогорскому клубу "Зеленая карета" приходили новости из ленинградских КСП "Восток" и "Меридиан"). Появления новых клубов в разных городах воспринималось с заботой соседних районов. Населенному пункту с количеством жителей около 200 тысяч не было смысла организовывать два клуба, т.к. количество любителей бардовской песни представляло по оценкам архивистов 80-х годов – не более 1%. Цифра менялась в сторону увеличения в молодёжных городах, на комсомольских стройках, в населенных пунктах Сибири и севера. Региональную активность в 70-х годах показали КСП не только Ленинграда, Москвы, Киева, Минска, Таллина, Куйбышева, Казани и Челябинска, а так же города Алма-Ата, Ташкент, Усть-Каменогорск, Караганда, Целиноград, Байконур, Свердловск, Томск, Новосибирск, Барнаул, Бийск, Омск, Красноярск, Иркутск, Комсомольск-на-Амуре, Усть-Илим, Владивосток и др.

В каждом из этих городов образовывались клубы, велась активная общественная жизнь, для передачи опыта организовывались встречи с авторами Москвы и Ленинграда по системе профсоюзного абонемента.

Московские маёвки с выездом каэспэшников за город, с исполнением песен у костров – стали первыми ласточками фестивалей шестидесятых. Организаторы готовили не просто сбор участников, а продумывали в первую очередь состав жюри конкурса или прослушивания, ведь чем весомее были представители жюри, тем выше становилась планка фестиваля. Значимость же автора определялась общим признанием его песен в кругах КСП, которые переписывались от руки, составлялись в сборники, позже перепечатывались на машинках. Катушечные магнитофоны, которые в то время могли себе позволить немногие – стали первыми звуконосителями бардовских песен.

Тематика бардовских песен была разнообразной, и так уж повелось от первых авторов, что песни делились на две основные группы: глубокие и поверхностные, классические бардовские и романтические.

Сложные по содержанию, глубокие песни предпочитали слушать небольшими группами – чаще на домашних посиделках, а если у костра, то поздно вечером, когда большинство уже устанет от веселых тем. Эти песни как будто рассказывали о глубинных жизненных процессах, они как будто давали советы – как оставаться Человеком.

Позже, с середины 90-х годов появятся первые диссертации на темы авторской песни, где будут сделаны попытки вывести эти песни в отдельный жанр, дать определения им, возникнет необходимость уже официально (после первых попыток в 60-х годах) заменить название бардовской на авторскую... В работах действующих в жанре АП авторов, теоретиков, таких как Юрий Андреев, Владимир Ланцберг, Виктор Луферов, Игорь Каримов, Леонид Беленький, Юрий Лорес, Дмитрий Сухарев, Андрей Анпилов, Валерий Чесноков, процессы, происходящие в движении АП, будут расклассифицированы, и многим терминам даны определения. В этих работах будут обобщены и традиции, роль которых в определениях жанра несомненна.

Основа традиций — это сама песня, вокруг которой и существует движение КСП или АП, как его стали называть позже. Все более поздние попытки назвать данное движение по-другому – это ни что иное, как приспособить бардовскую песню к новым условиям жизни.

Но песня, признанная терминологически как литературная малая поэтическая форма, имеет свои законы, тенденции развития и градации. Песня, как любое художественное произведение, подвержена тому же анализу, что и литературно-музыкальное произведение, и должна соответствовать синтезу законов литературы, музыки и исполнительского мастерства. Каждое литературно-музыкальное произведение обязано иметь тему, проблему и идею. Тема – это строительный материал произведения. Проблема – служит для упорядочивания строительного материала (темы) в единую художественно-эстетическую конструкцию. Идея – пролегает красной линией и завершает это художественно-организованное единство авторскими выводами и оценками мировоззренческого характера. Несоответствие художественно-содержательной стороне говорит о признаках самодеятельности.

Традициями художественно-содержательной стороны песен авторов 40-60-х годов Ленинградской и Московской школ стали постоянные стремления авторов к самосовершенствованию. Большое внимание в истории Московского КСП уделено разборам музыкально-поэтических произведений, мастер-классам с участием мастеров поэзии, музыки и исполнения. Вот почему ни один из авторов, добившихся отличного результата в песен-ном творчестве, не хвастал доморощенностью и "даром, упавшим с неба", что "песня снизошла и исправлять в ней что-то рука не поднимается...".

Значительны сведения от очевидцев в алматинском бардовском движении начала восьмидесятых. Вот так описывает поддержание традиций Виталий Исиков – фотоархивист клуба "Тоника" в интервью сайту "Авторская песня в Казахстане": — Запомнились, конечно, бурные первые годы, когда приезжали ведущие барды — Визбор, Городницкий, Дольский, Вероника Долина, Клячкин, Федоров, Гр. Гладков, Брунов и Вахратимов, Берковский, Тальковский, Вихорев, Вайханский (Минск), Муравьев (Казань), Егоров, Богдановская... Чтобы всех вспомнить, надо поднять годовые абонементы тех лет. Были и наши фестивали, на которых росли наши алматинские барды. Что особенно запомнилось, так это секции композиции, поэзии и гитары. Наши барды представляли свои новые работы и получали советы и критику, а также познавали грамоту поэзии, композиции, игру на гитаре...

В истории остаётся только та песня, которая гармонично сочетает в себе все литературно-музыкально-исполнительские традиции. И поскольку песня является синтетическим видом искусства – в ней должны сохраниться утверждённые жанром, в данном случае жанром бардовской песни, законы равновесия текста, музыки и исполнения. И если происходит перевес в ту или иную сторону – это является ведущим показателем в определении принадлежности песни к иному жанру.

Многие современные самодеятельные авторы песен, считая, что этот жанр лёгок, а значит, доступен и без специальных знаний – заблуждаются. Ведь надо в таком случае иметь врожденное эстетическое чутьё к слову и звуку. А возможно ли обладать этим, не прикасаясь к законам и традициям жанрового многообразия? Отсюда чреватость плагиата. И очень становится грустно, когда музыкальные промахи объясняются дилетантской фразой: — Нот-то всего семь...

Музыкальное ограничение идёт только от нежелания искать и находить. Ведь и музыка и текст к ней – это формулы, в которые вкладывается множество составляющих? и незнания не освобождают от ответственности за результат.

Затронем ещё одну сторону песни – эмоциональную. Эмоциональное, чувственное принадлежит песням надуманного содержания. Пласт же бардовских песен лежит в эпической, исторической стороне – т.е. сюжеты бардовских песен не выдуманы, а пережиты автором. Но касается это в большей степени содержания текста. Эмоциональные любовные переживания в песнях разных жанров выражены ярче всех остальных чувств. Но бардовской песню можно назвать только тогда, когда в тексте прослеживается мудрость, подчеркивающая глубину чувственной стороны. Рассматривая музыкальное воздействие, мы попадаем в поле психологии. Психологическое воздействие оказывают формулы слов в сочетании с умиротворяющим или однотонным нагнетающим ритмическим рисунком песен, что более свойственно песням духовного назначения и року.

Странно, но именно здесь возникает возрастное деление песни. Если в юности бурлит кровь, хочется преобразований себя и всего мира – напрашиваются рвущиеся интонации, стремящиеся к бурному проявлению своего "Я", не поэтому ли молодёжи ближе настроения рока или развлечения в попсовых потоках, в желании самовыразиться эдак – не похоже, но с апломбом и вызовом всему миру...Кто-то в этом состоянии "застревает" надолго, иногда на всю жизнь, навешав на себя амулеты, возведя себе кумиров, призывавших к этому странному поведению, но в понимании большинства – к свободе, нирване. Но задумайтесь: свобода без культуры – это анархия...

Степенность проявления чувств и их нежно-эмоциональное преподнесение – более свойственно взрослеющему человеку, начавшему поиск многогранности мира и отсюда обращение к природе, к определению своей роли, как частицы миросозидания (ролевые песни, песни для театров, романсы, песни о природе).

Духовное же требует мировоззренческой основательности и знаний – что приходит лишь со зрелостью. Чем это не ступени взросления в музыкальном пространстве?

Песня исполняет своё эстетическое, художественное предназначение. Она может воспитывать лучшие качества человека, но может и захламлять его образ жизни, а не обогащать.

Какие же темы, проблемы, идеи преобладали в 40-60-х годах в песнях Московской и Ленинградской школ? Мне пришлось проанализировать не один десяток песен бардов 40-60-х и современных авторов, чтобы прийти к следующим выводам.

Бардовскую песню можно разделить на две группы: классическая песня и романтическая. Основное различие лежит в тематике песен:

темы классической АП

Человек, человек и его время, человеческие ценности, патриотизм, отвага, одиночество, внутренний мир, цинизм, мещанство, пошлость, красота, политический строй, общечеловеческие исторические вехи (война, послевоенное время), правда, ложь, искусство, место Человека в жизни, в искусстве, жизненные противоречия, философия поиска себя, противостояния, конфликтность, мудрость, поэт и его место в жизни...

темы романтической АП

Женщина, семья, воспитание, периоды взросления, рост взаимоотношений в семье через испытания, любовь, разлуку, верность, сохранения общечеловеческих ценностей, преодоления себя, рост человека – через тему гор, туристских походов, рост человека через понимание природы, рост человеческих чувств – любви, благородства, дружбы, открытость помыслов...

В плоскости современных авторских песен преобладают темы совсем другие. Далёкие от философствования, обличения, глубоких размышлений, в основном темы этих песен — покаяния, описания сложностей жизни, быта, песни о взаимоотношениях, о любви, разочарованиях, рассказы от первого лица, признания, восхищения, душевные переживания, эмигрантские темы, белогвардейские, офицерские тематики... Несложность текстов, незамысловатость сюжета (чаще в этих песнях присутствует куплетная – не сюжетная форма) и драматическая сценическая подача, зачастую снабженная яркими аранжировками – выдают жанровые характеристики песен современного русского ШАНСОНА.

Ещё один пласт тем современных авторских песен – описание личных впечатлений, чувствований, исповеданий о пережитом, волнующем... Эти песни могут идеализировать мир. В них нет чёткой системы отграничения "я" исповедующейся личности (как в бардовской песне). Своё и чужое в такой песне меняется местами без каких бы то ни было переходов и пояснений, а это создаёт подчас впечатление неслаженности текстов. И всё же наивно-непосредственная форма схватывает многоликую, сложнейшую природу чувств. По темам это песни быта, семейных отношений, юности человека, трепетность первого чувства, радость и драматизм любви, девичья надежда, обручение с любимым, гадания, веселье гулянок, тайные свидания, душевные переживания, здесь человек то взмывает птицей, то никнет, будто срубленное дерево, и спешит изъяснить себя цветущему полю, лесу, буйному ветру, метели, либо, напротив, замыкается в одиночестве... Но эти характеристики соответствуют жанру ЛИРИЧЕСКОЙ песни.

Целое течение сибирских бардов, провозгласивших себя Бардами России, с музыкальной и словесной пафосностью воспевают якобы красоту природы, радость человека за всё происходящее, нацеленность исполнительская идёт на умиротворенность, растворение в окружающей любви, поклонение великому – но с единственной темой – провозглашения своей теории мира. И этим песням есть название – это БЛАГОЧЕСТИВЫЕ песни, имеющие к бардовским самое малое отношение.

И ещё один пласт современных авторских песен, в которых идёт преобладание ритмического характера музыки над текстом. Песенные тексты здесь могут нести информационно-повествовательный, но в большей степени трагедийный характер. Драматизм происходящего усугубляется ритмом, и это создаёт общее эмоциональное напряжение, порой с отсутствием эстетического наслаждения. Сатирическое, патриотическое, патетическое здесь если и есть, то склонно к псевдохристианским надумкам. Выдуманный и реальный мир в этих песнях находятся в постоянном конфликте, а также в хаосе поиска человека в самом себе и поиске оправданий своих мятежных поступков. Да это же характеристики песенного жанра РОК.

Выводы формулируются сами собой: современная авторская песня уходит далеко от бардовской песни в сторону русского шансона, рока, лирической, романсовой песни, эстрады, благочестивой песни, джаза, фолка, босса-новы, растворяясь в других жанрах.

Бардовская песня в своем чистом виде умирает, а в другом виде она не может существовать, т.к. её предназначение чётко формулируется: мудрыми темами, ровным соотношением текста, музыки и исполнения, традициями, эстетикой, стилистикой, поэтикой, и своим предназначением – дарить мудрость, разоблачать, давать возможность слушателю глубоко задумываться о жизни, где человек должен оставаться Человеком с большой буквы.