Люди любят, чтобы их развлекали. В этом смысле большинство как дети. С древнейших времен по дорогам царств-государств, по городам и селам бродили поэты и актеры — развлекали народ в меру своих талантов. Кто-то из них, понятно, и при дворцах устраивался. При этом некоторой части жителей-зрителей от искусства, кроме развлечений, еще нужна и высокая правда. Ведь правда о времени и жизни как бы разлита по поверхности, но почему-то лишь искусству дано ее прояснить, открыть ее тонкости, так уж мир устроен. Рано или поздно наступают времена, когда поэтический огонь из узкого кружка ценителей высокой поэзии выплескивается на площади. Тогда наступает бум. Так произошло на стыке 50-60-х годов. Бум поэзии! Стихи читали на площадях и в переполненных залах. Стихами жгли, стихами кричали, от избытка поэтического многообразия стихами запели.

Отчего прижилось слово "бард", а не "менестрель", не "миннезингер", не "вагант" или, скажем, не "акын"? Во всяком случае, в журнале "Юность" за 1964 г. авторов-исполнителей еще называли менестрелями. Слово "бард" победило, возможно, из-за краткости: один слог. А возможно, из-за популярности Роберта Бернса, которого было принято называть бардом. Теперь же словосочетание "бардовская песня" ни у кого не ассоциируется с первоначальным — певцом кельтских племен. Всем понятно, что речь идет об авторской песне. И это странное название прижилось. Владимир Высоцкий ввел его. Авторская песня — сам сочинил, сам и исполнил.

По моим сведениям, родоначальником жанра является Михаил Анчаров. Конечно, до него был Александр Вертинский. До Вертинского — романсы. А вначале... Ну да, в начале было Слово.

Еще до войны, в конце 30-х, Михаил Анчаров пел под гитару песни на свои и чужие стихи, пел о городской окраине, о тех, кого знал, кого любил. Потом пришла большая война, и почти всю войну гитара была рядом с ним. Его песни пели на фронтах. Увы, гитара — не гармонь, и городской Теркин не так знаменит. Когда-то давно я услышал вот эту его военную песню:

Парашюты рванулись

и приняли вес.

Земля колыхнулась слегка.

А внизу дивизии

"Эдельвейс"

И "Мертвая голова".

Автоматы выли

как суки в мороз,

Пистолеты били в упор.

И мертвое солнце

на стропах берез

Мешало вести разговор...

А дальше через строфу или две:

...Это ж Гошка летит,

Благушенский атаман.

Череп пробит, парашют

пробит,

В крови его автомат...

И вдруг убитый десантник Гошка, "благушенский атаман" (это значит — бывший шпанец, пацан с Благуши, с московской рабоче-воровской окраины), олицетворяется в песне по законам поэзии и высшей правды с Георгием Победоносцем, который держит копье Победы и мира, звенят его серебряные стремена, скачет лошадка... О войне и победе тут больше сказано, чем в иных томах... Прочувствовав подобное, восклицается под настроение в подходящей компании: "Эх, выпьем, друзья, за поэзию!" По нашим святцам день празднования Вмч. Георгия Победоносца совпадает с фактическим окончанием Великой Отечественной — 6 мая, в день, когда я пишу эти строки. А завтра газета выйдет в свет.

В своих менестрельских песнях М. Анчаров еще до "бума" очертил круг неслыханных для советской лирики тем: о прошедших тюрьму, о психе с Канатчиковой дачи, о ветре, листающем газету, о сабельном шраме на экране и девочке, мажущей губы в первом ряду, о поэтах-приспособленцах, о шоферюге, у которого за спиной год тюрьмы, пять — войны, о слепящем свете, от которого в мире стало темно.

В свое время песни Михаила Анчарова пел Владимир Высоцкий. И не только он: песни Анчарова — темы и интонации — хорошо усвоены идущими следом. Авторская-то она авторская, да если другие песню не подхватят, не разовьют, себя вывернув, жанр обречен на вымирание, как секта скопцов. В 60-х запели Б. Окуджава, Ю. Визбор, Н. Матвеева, Ю. Ким, А. Городницкий... Их песни запели на кухнях, у костров... Возник жанр.

С интересом бы прочитал статейку или диссертацию об истории жанра.

* * *

"История счет ведет по певцам..." К чему это все? Ах да! О бардах мы. Сейчас уже не то, конечно. Какой там бум, какая поэзия, когда вокруг сплошная бездумно-безумная киркоровщина (судя по псевдорусскому радио). Очень уж наши электронные СМИ любят все этакое — слащавое и псевдодушевное. Однако и бардовское движение выжило, сохранило свою нишу в нашей своеобразной действительности.

В Черкассах с 1987 — пятнадцатый год — существует клуб авторской песни "Берег". С чего началось? В те годы, как вы помните, свободу объявили на высоком уровне — гласность, так сказать. То есть, и тут в начале было слово, даже два — "новое мышление", сказанные с трибуны. В те годы Центральное телевидение стало "баловать" взыскательную публику уже умершими Ю. Визбором и В. Высоцким, состарившимся Б. Окуджавой, еще полнозвучным А. Дольским, открывало и новые имена, давались расширенные фильмы-репортажи о Грушинском фестивале.

* * *

Татьяна Гайдар, руководитель клуба "Берег", рассказывает:

— Наш "Берег" пять лет подряд (с 1990) ездил под Самару на Грушинский фестиваль. Это крупнейший в мире бардовский фестиваль, который собирает до 100 тысяч участников и гостей. Приезжают туда из Германии, Чехии, Болгарии... не говоря уже о республиках бывшего Союза. К нашему костру всегда сбредалось много народу послушать украинские песни, потом подпевали. А пять лет назад было решено провести бардовский фестиваль в Черкассах. За дело взялся черкасский областной комитет молодежных организаций (руководитель Татьяна Киричук), и в результате в этом году мы уже готовим проведение Пятого фестиваля "Серебряные струны", который будет проходить с 6 по 10 июня на Приднепровской турбазе. Разосланы приглашения в бардовские клубы и членам жюри, известным на Украине бардам... Конечно, хотелось бы пригласить кого-нибудь из самых именитых — из Москвы, но такого уровня барды (имена Татьяна просила не называть. — О.С.) просто из любви к искусству не ездят, нужны достаточно крупные суммы (суммы Татьяна тоже просила не называть).

Мы разговаривали в помещении клуба "Берег", выделенном бардам Черкасским Многопрофильным молодежным центром. Длинный стол, чай, печенье. Народу становилось все больше. Тут собрались: преподаватели ЧИТИ, дессинатор с ЧШК, ветеран-афганец, молодежный вожак, известный черкасский шоумен... Всем было что рассказать о клубе и о себе.

Лена Деньга, преподаватель института:

— Все мы — как одна семья. И дни рожденья вместе, и праздники, в лес, в Сокирно... Всего нас человек тридцать. Внутри клуба даже сложилось пять семейных пар. Теперь и дети поют. Скоро и внуки появятся. Осенью в Киеве проходил фестиваль "Чумацький шлях", там Полина Рясная и Даша Радько (малолетние дети участников клуба) получили дипломы и призы.

* * *

Я попросил рассказать что-нибудь забавно-памятное из истории клуба. Есть такое пристрастие: я как бы коллекционирую (вы это могли заметить, если мы уже встречались в газете) сюжетные жизненные ходы и художественные подробности жизни. Забавного оказалось немало. Это, конечно, в воспоминаниях. А когда на Подполтавском фестивале в дождливый вечерок на хуторе близ Диканьки некий тип швырнул в зал шашку со слезоточивым газом, было не до смеха, по программе как раз должен был выступать "Берег"... Но зато потом, после эвакуации из зала, когда концерт продолжился на улице под дождем и публика не расходилась полтора часа — все это улеглось в памяти как счастливое воспоминание.

Рассказали, как ездили на фестиваль в Брянск. Денег было только до Брянска доехать. Придумали: возьмем с собой груши — сезон. Взяли 12 ведер. Выставили на перроне. В качестве рекламы высоких вкусовых качеств фрукта Татьяне Гайдар пришлось непрестанно эти груши жевать, показывая, вот, мол, какие сочные, вот, мол, какие классные! Потом, смеется, долго на груши смотреть не могла. А тогда продали быстро, тем самым благополучно разрешив свой внутриклубный кризис.

Ну и совсем нелепые анекдоты происходили. Однажды на станции Шевченко поджидали поезд, тот опаздывал. Как водится, кто-то из группы тоже "задерживался" — двоих не хватало. Со станции в это время отправлялся какой-то поезд, он уже тронулся. Тут на перрон выскочили эти двое и, увидев отходящий состав, начали спешно зашвыривать в дверь последнего вагона рюкзаки и палатки. Они были очень довольны, когда все это им удалось, они были счастливы. Однако выражение их лиц до чрезвычайности переменилось, когда, проплывая в тамбуре мимо вокзала, они узрели в конце перрона спокойно стоящей свою группу. Группа тоже не без интереса встретилась с ними взглядами.

* * *

Ребята рассказали, что Черкасский фестиваль авторской песни "Серебряные струны" по рейтингу "Московского комсомольца в Украине" занимает четвертое место. Это при том, что почти во всех областных центрах Украины теперь проводятся свои фестивали. За четыре года существования "Серебряных струн" четвертое место — это успех (если всерьез отнестись к рейтингу "МК"). На первом месте — харьковский "ЭСХАР", ему 23 года, там собирается по 10 тысяч человек, на втором и третьем местах — сумской "Булат" и запорожский "Байда", им по 13 годков...

Однако при кажущемся расцвете бардовского движения (фестивалей-конкурсов становится все больше и больше) заметны в жанре элементы кризиса. Во-первых, сам количественный рост фестивалей (это при отсутствии бума) напоминает рост количества торговых точек при снижении покупательской способности населения. Это — коммерциализация пространства. А бездумная коммерциализация бардовских фестивалей, подозреваю, служит жанру дурную службу (именно этому жанру, не попсе!). К "ЭСХАРу", например, у бардов претензия такая, что там стали привечать рокеров и панков. От них — шаг до пошлой популярной эстрады. На какие-то фестивали (будто у них своих мало) и попса прорывается, диктует свои вкусы. Ну а главный парадокс в том, что при современном высоком мастерстве бардов (судим по вершинам) очевидна недостижимость высот популярности отцов-основоположников. Я имею в виду популярность не массовую, а в узких кругах. Дело во времени. Да, главное в этом — время, знаете ли, какое-то нынче жлобское, людям не до умных песен, не до утонченности, не до правды о времени. Общий кризис... Говорят, что жанр даже уже и умер. Посмотрим. Но в любом случае наши барды в истории культуры уже останутся навсегда, пусть даже и тоненькой прослоечкой между литературой и музыкой, между высокой культурой и массовой, прослоечкой толщиной в серебряную струну.

Путь, который прошел жанр — от М. Анчарова через В. Высоцкого и А. Башлачева до иеромонаха Романа — достойный путь, путь в высоту.