Наша встреча с Виктором Семеновичем Берковским должна была произойти сразу по приезде гостя в Нью-Йорк на квартире у бруклинцев Милы и Димы Сигналовых – великих собирателей всех и всяческих бардовских посиделок. Но промедление до торжественной советской даты седьмого ноября грозило тем, что неинформированная часть страждущих пропустила бы концерты и читала бы последующий — сколь угодно темпераментный! — отчет с выражением досады и неутоленности на интеллигентных лицах. Потому мой звонок полетел из тьмы едва занявшегося нью-йоркского утра в светлый московский день загодя...

— Виктор Семенович, в своей книге "Барды" Лев Аннинский заметил: "Легенда шла за каждым из них..." Была ли у Вас своя легенда?

— Возможно — то есть, скорее всего, была, потому что всякие глупости обо мне самом мне рассказывали. Неинтересно.

— Хорошо, поскольку с неинтересного начинать вряд ли стоит, попробуем обойтись без легенд — тем более, что истоки прихода личности к бардовскому движению и творчеству принято искать также в профессии. То есть ежели автор, скажем, геолог или геофизик – тогда все понятно, а если нет – стало быть, парадокс...

— В моем случае еще какой! Я ведь, как известно, металлург – наше грубое ремесло к искусству вообще, по мнению многих, касательства иметь не может. А уж к музыке на настоящие, глубокие стихи подавно: какая поэзия у прокатного стана?

— Но Ваша музыка все-таки зазвучала – как и когда?

— Ой, говорить нельзя...

— Так-таки совсем нельзя? Интригуете...

— Никакой интриги – проза сплошная. После окончания института я поехал по распределению в Запорожье, за несколько лет прошел, как это было принято говорить, большой путь от простого рабочего до начальника техотдела завода. Молодые специалисты сбивались в компании, собирались вместе – посиделки под рюмочку, катание на лодке. И тут мне подарили гитару и показали несколько аккордов, и стал я сочинять массу ерунды...

— А какая песня может считаться первой из настоящих?

— Этот вопрос задавался впоследствии не раз, и я честно отвечал: не помню. Напомнила и подсказала жена моего тогдашнего друга: оказывается, это была "Песня шагом, шагом..." на стихи Новеллы Матвеевой. Послушайте, а Вы вообще-то мои песни знаете, слышали?

— Виктор Семеныч, Вы что!!! Так, вот сейчас я самолично спою все, начиная от "Гренады", переходя к "Черешневому кларнету", "Шуберту Францу", расслабляясь на "Далекой Амазонке" и закусывая "Собачкой Тябой..."

— Ну-ну (добродушно и примирительно), я же не знаю, сколько вам лет, давно ли вы в Америке... На самом деле, нам советуют, собираясь в Новый Свет, не перегружать программу новыми песнями, больше рассчитывать на ностальгические чувства тех, кто уехал давно. Будучи на Западном побережье, я слушал диск одной дамы – ну, все как в пору зарождения бардовского движения: те же настроения, тот же нехитрый образный ряд, те же три аккорда...

— За державу обидно! Не верьте одной отдельно взятой даме в очень неоднородной отдельной взятой стране! В Америке наблюдается парадоксальный, вопреки географии, период расцвета жанра, к которому совершенно нелогично вместе со старшими тяготеет зеленый молодняк. Болезненный вопрос, удержится ли эта любовь в следующем поколении, особо не обсуждается: пусть пока то, что живо, пребудет живо. Пока слеты собираются сумасшедшее количесвто народу, на домашних концертах не то что яблоку – изюминке некуда упасть, концерты в больших залах идут один за другим... Да что я Вам рассказываю – Вы же в Штаты ездите как на работу...

— Слухи о моих наездах сильно преувеличены, Их было несколько — и связаны они были, в основном, с необходимостью лечения, а выступления на дому им сопутствовали. Состоялось и несколько больших концертов, на которые пришло достаточно много интеллигентных людей. С этой публикой было в хорошем смысле слова комфортно. Как получится сейчас, боюсь загадывать: славы Тимура Шаова у меня нет. Кроме того, и свой личный музыкальный имидж пришлось пересмотреть, а зритель покуда к этому не привык. Сегодня я выхожу на сцену с Евгением Быковым – одним из лучших бардовских гитаристов Москвы, и с очень ярким Дмитрием Земским. Того, что в свое время делали с Дмитрием Богдановым – а это немало — стало, честно говоря, немного не хватать.

— Не обиделся Дмитрий Степанович?

— Напротив, это была его инициатива. Он очень одаренный музыкант, и в состоянии понять уровень моих новых требований к исполнению песен. Решили, что перемена будет к лучшему.

— Скажу без лести: сложно поверить, что Вашему музыкальному имиджу чего-то не хватает, настолько богат мелодический рисунок, столько магии в ритме... В этом смысле меня несколько удивила характеристика Дмитрия Сухарева, данная песне "Вспомните, ребята": "Стихи мои, напев Берковского..." Почему "напев", а не "музыка"? Странная какая-то стеснительность — словно из времен, когда барды-композиторы считались вторым сортом...

— Все это лишь "слова, слова, слова" — помните, кстати, время, когда стихи назывались "словами" сплошь и рядом? Ни стеснительность собрата, ни приблизительность его обозначения меня не волнуют: была бы музыка как таковая.

— Кроме "напева", есть еще одно слово – "проект", которое всегда чуть оглушает меня, когда касается бардовского движения – хотя имеются в виду вполне достойные "Песни нашего века"...

— В данном случае обозначение пугает меня еще меньше, потому что — "получилось хорошо"! В 1994-м году готовился первый вечер в честь дня рождения Визбора в концертном зале "Россия". Нужно было выступать – пригласили несколько бардовских дуэтов: Мищуки, Иващенко-Васильев, Митяев-Тарасов, Галина Хомчик. Прозвучало все очень впечатляюще. Потом Георгий Васильев предложил записать диск – записали: композиция вышла отличная, обогнали по рейтингу всю самую выдающуюся попсу! В воздухе прямо носилось: а давайте еще! К тому времени из проекта ушли Митяев и Иващенко с Васильевым – мы остались с Сергеем Никитиным. Подошло время записывать третий диск – ушел и Никитин, и пришлось в борьбе за хорошее звучание приглашать Александра Мирзаяна и Леонида Сергеева. А сейчас сложился стабильный ансамбль: девять вокалистов, три гитары и контрабас (уникальный контрабасист Виталий Соломонов привел не менее уникальную замену – Сергея Хутаса). Шестого ноября в Москве – наш сотый концерт, юбилейный.

— А ваш собственный юбилей – семидесятилетие, трудно поверить! – будет праздноваться аж в Кремле...

— И эти слухи преувеличены: не вхожи барды в Кремль, было только одно выступление.

— Но Мирзаян?

— Он выступал там с политико-философской речью, не с гитарой! Мой день рождения будет отмечаться в концертном зале "Россия": продюсерская компания Ай-Ви-Эс (те же Иващенко и Васильев, в просторечии Иваси!) над этим сейчас работает. Очень мне хотелось, чтобы все было камерно, предпочтительнее в зале Театра эстрады – но его заняла Пугачева под мюзикл. Ну, у нее денег и возможностей побольше...

— Виктор Семенович, вопрос, который, полагаю, задаю Вам не первой: а если во время чествования Вас попросят исполнить "Гренаду" — споете?

— Конечно! Дело в том, что мы перестали ее петь отнюдь не во время перестройки, когда все разом оказались умными и сведущими, а гораздо раньше. Слишком очевидна была ангажированность песни и образа комсомолом: сплошные пошли ансамбли "Гренада", кафе "Гренада"... А однажды во время концерта мы с Богдановым получаем записку, автор которой явно не согласен с тем, что "не надо, ребята, о песне тужить..." Человек сокрушается о прямолинейном толковании горьких и прекрасных светловских стихов: да ведь не того жаль, что неразумный парень, желающий отдать чужую землю чужим крестьянам, не успел этого сделать – а того жаль, что мечта погибла! Парень-то – из поколения моих родителей: им выпало закончить институты, работать на шахтах Донбасса, строить Днепрогэс, водить детей на концерты и давать им — нам с сестрой, то есть — замечательный пример жизненного поведения. Но не все дожили – кто-то "оставил седло"... Я хочу, чтобы эти и другие стихи были услышаны в сплаве с настоящей музыкой, которая окажется востребованной.

— В этом отношении Вас никогда не смущал принцип триединства песни, провозглашенный в своей время Окуджавой? "Стихи свои, гитара своя, сам пою. Для меня в этом суть жанра. Благодаря триединству песня становится голосом личности..."

— Нет, не смущал. Каждый в свое время что-то говорил. Я сам писал песни на стихи Окуджавы – и ему это однозначно нравилось. Кто-то триедин, кто-то двуедин, кто-то един в собственной ипостаси – по мне, пусть бы песня была, пусть бы не распадался художественный образ...

Нам, читатель, вряд ли стоит углубляться в литературоведческие тонкости, препарируя в данном контексте термин "художественность": давайте лучше придем на концерт. Мы не обманемся.

Интервью вела Бэла ГЕРШГОРИН

Расписание ближайших выступлений Виктора Берковского:

8 ноября. Стони-Брук. Галина Бочкина, тел. (631) 751-4192.

10 Ноября. 301 Seabreeze Ave. Людмила Сигналова [b](718) 934-1936,

Михаил Мармер (718) 449-8575.

11 ноября. Fair Lawn, New Jersey. Леонид Фромзель (201) 803-0860.