Мы условились, что в начале и в конце нашей беседы прозвучит песня. Дольский отворил замочки футляра, бережно и нежно извлек инструмент. Потом вопросительно посмотрел на нас:

— Что петь?

— Если бы Вы начали разговор с читателем песней, то...

— Тогда, пожалуй, то, что ближе мне именно сейчас.

И уже через секунду звучал знакомый по пластинкам голос Александра Дольского в изысканном и прихотливом обрамлении гитары:

"На мостиках горбатых по Фонтанке

И вдоль резных оград особняков

И в солнце, и в туманы спозаранку

Встречаю ленинградских стариков.

Их лица, словно карты странствий дальних,

Испещрены дорогами времен,

И след в глазах, туманный и хрустальный,

Скрывает связь событий и имен.

В их памяти лежат тяжелым кладом

Эпоха ожиданий и надежд:

Тревоги и восторги Петрограда,

И ужас, и нашествие невежд..."

— Это новая, но не первая Ваша песня о Ленинграде. Есть и "Удивительный вальс", и "Ленинградские акварели". И всегда наблюдения сегодняшние у Вас соседствуют с памятью о прошлом. Вот теперь — ленинградские старики, хранящие память о революции, о блокаде... Что для Вас значит Ленинград: просто любимый город? Или, как принято говорить, источник вдохновения?

— Любимый город... Да, конечно, я люблю Ленинград. Но не могу сказать, что именно этот город сформировал меня, предопределил тональность и смысл моих песен. Я жил в Свердловске и учился в школе, когда всерьез стал сочинять песни. Наверное, каким-то образом сказалось влияние родителей: моя мама была балериной, отец — оперным певцом. Юность мамы связана с Ленинградом. Там оставался жить ее отец, мой дедушка. Я выучился в свердловской школе, окончил Уральский политехнический институт и к тому времени, мне кажется, уже вполне сформировался как автор и исполнитель. Но между тем Ленинград всегда был где-то рядом со мной: он жил в воспоминаниях и рассказах мамы, письмах дедушки. И когда меня пригласили работать в Ленинградский научно-исследовательский институт градостроительства и я уехал из Свердловска, то вдруг понял: многое из того, что я пытался сказать в своих песнях, счастливо совпало с тем, что дорого мне сегодня в Ленинграде. Этот город удивителен тем, что он — живая история России, ее культуры. В нем поразительно сохранено дыхание прошлых поколений. Он открыт для всех, кто пожелает прочесть его книгу. Это мудрые страницы. Они открывают нелегкий опыт постижения жизни, ее смысла, ее ценности.

— Александр Александрович, по профессии Вы инженер. Но, надеемся, не обидитесь, если мы заметим, что Вы более известны как автор и исполнитель песен. Насколько серьезны для Вас занятия музыкой, поэзией? Что это: увлечение или же способ выражения отношения к жизни?

— Наверное, об этом нужно судить прежде всего по песням. Но я вам отвечу вот что. Никогда песня не была для меня чем-то второстепенным. Я начал сочинять еще в четвертом классе. Мог часами просиживать дома с гитарой, позабыв, что где-то есть улица, друзья-мальчишки, футбол и неразбитые стекла. Правда, в то время я больше занимался тем, что "улучшал" классиков. Переписывал на свой лад Пушкина и Есенина. Многое в их поэзии тогда мне было непонятно, и я стремился приспособить не только к собственным мелодиям, но и к собственному уровню восприятия строки великих. К 10-му классу я уже "созрел" для собственных стихов. А в институте выступал с сольными концертами как самодеятельный автор, пел с эстрады. Рядом текла другая жизнь: окончил школу, потом институт, был аспирантом и даже написал диссертацию "Исследование влияния природных факторов на стоимостную оценку инженерного освоения территорий". И когда до защиты ее оставалось всего четыре месяца, я получил приглашение от Аркадия Исааковича Райкина работать в Театре миниатюр и с огромной благодарностью принял его. Таким образом, формально выбор сделан в 1979 году. По существу же значительно раньше. Наверное, тогда, когда я понял, что мои песни поют, что они зачем-то нужны людям. Первую записку из зала помню до сих пор: "Ваши песни помогают жить, потому что благодаря им люди находят единомышленников, перестают быть одинокими. Спасибо Вам". Тогда я, может быть, впервые осознал груз огромной ответственности за то, что делаю. Стал упорно работать над музыкой, словом, аккомпанементом. Мне стало ясно: песня — это очень серьезное дело, которое не может быть просто увлечением. Это дело, понимаете? Кстати, уроком в этом смысле было песенное творчество Владимира Высоцкого. Именно серьезное отношение к песне помогло мне стать в 1979 году лауреатом Всесоюзного конкурса артистов эстрады, а в 1980-м вы пустить диск-гигант с собственными песнями.

— Каково Ваше авторское кредо? Кому адресованы Ваши песни? Хотели бы Вы что-нибудь изменить в людях с их помощью?

— У меня есть любимый художник Ван Гог. Он говорил, что смысл и назначение искусства — приносить людям радость, помогать жить. И если бы мне удалось хоть в малой мере быть на уровне этих представлений в своих песнях, я был бы удовлетворен. Во всяком случае, к этому стремлюсь.

Я хотел бы писать добрые песни. Мне кажется, что назначение искусства в том, что бы помочь людям понять: жизнь — это великое благо и высокая ценность.

— Всякое знание о жизни дается опытом, и мудрость приходит с годами. Но ведь Вы еще нестары, и серьезный опыт, его результаты, по логике вещей, у Вас впереди...

— Знаете, со мной часто происходит одна удивительная вещь. Бывает, что я пою о том, чего сам еще не пережил. Но что непременно должно случиться с человеком, по моему разумению. И, представьте себе, приходит время, и я начинаю испытывать то, о чем сам пел когда-то. Тогда я думаю: откуда же я знал, что все будет именно так? Может быть, помимо внешней информации о жизни, есть еще и опыт сердца?

— Александр Александрович, как складывается Ваша работа над песней? Есть ли какие-то творческие законы, правила, которых Вы придерживаетесь, которым следуете неукоснительно?

— По этому поводу у меня есть такие строчки: "У каждой песни есть закон, но он поэту незнаком, он ясен только покоренный". Разумеется, это не означает, что работа над песней – процесс какой-то мистический, покрытый мраком тайны. Я выделил бы для себя три главных правила. Во-первых, то, о чем ты поешь, должно искренне тебя волновать. Во-вторых, это "что" должно быть четко сформулировано. Слово, которое ищешь, должно быть единственным, полностью соответствующим чувству, заставившему тебя написать песню. И наконец — музыка. Ей нельзя быть служанкой при стихах, пусть даже при самых хороших. Все должно находиться в гармонии и соответствии друг другу – чувство, слово и звук.

(Наши корр.)