26 июля в стенах известного бард-кафе "Светлое прошлое" прошло выступление нашего бывшего земляка, ныне известного самарского барда Петра Старцева.

— Немножко об этапах большого пути. Где родился-женился?

— Родился в Свердловске 1960 году 16 июля. Закончил школу, потом приехал в Челябинск, поступил в институт физкультуры, потому что здесь готовили мастеров спорта по спортивному ориентированию. Раньше мы ездили "на картошку", там я познакомился с Олегом Митяевым, который учился на курс старше. Олег меня попросил песню какую-то выучить, а потом привел меня в клуб "Моримоша". Перед Ильменским фестивалем мы выучили единственную песню. Кажется, это были боковские "Семеро у костра". Нам сказали: "Хорошо звучите". Действительно нам повезло, так как по тембрам у нас с Олегом очень хорошо подходили голоса, сливались очень здорово. Это очень редкий случай, я так думаю. Вообще, в истории авторской песни было всего три хороших исполнительских дуэта: Боков-Муравьев (г. Казань), Брунов-Вахратимов (г. С.-Петербург) и Митяев-Старцев (г. Челябинск).

— А как же остальные дуэты? Мищуки, Иващенко-Васильев ("Иваси")?

— Ну, Мищуки, "Иваси" — они авторские дуэты, не исполнительские. Как авторские дуэты — молодцы, у меня вопросов нет к ним никаких.

— С чего пришла к вам известность?

— В 1979 году мы впервые приехали на Ильменку, получили специальный приз "За романтическое исполнение песни", лауреатами не стали и не попали тогда на Грушинский фестиваль, который потом закрылся. И в 1980 году опять не стали лауреатами. Но после этого за нас взялся Миша Вейцкин, наш режиссер, который и "Мультиков" выводил в люди, и Лену Щибрикову. Мы тоже хотели работать, мы же были еще и спортсмены, добавлялся спортивный интерес: ну, как же это так, мы будем последними!?" После этого началась уже определенная концертная деятельность, Олег 1986 году уехал жить в Сосновые горки, потом пошел в филармонию. Он мне предложил тогда, но я не согласился. А в свое время я его уговаривал петь, он не хотел петь, говорил: "Да нужно прекращать это дело! Я хочу стать хорошим тренером!" И он ушел, поскольку среди гастролей, поездок, времени на репетиции просто не оставалось. Я же продолжал петь сам как исполнитель. В 1987 году мы успешно съездили на возрожденный Грушинский фестиваль, где челябинская делегация оставила о себе незабываемые впечатления, получила очень много первых мест. В Челябинске в те годы существовал настолько хороший потенциал, что все стали лауреатами. "Моримоша" в те годы был очень сильным, мощным клубом. Вообще, в Челябинске тогда существовало два основных клуба: "Макушка" (общежитие ЧПИ) и областной клуб "Моримоша". Было и творческое соперничество, но и дружили. Но самое главное, что и Коля Якимов, и Маша Митяева, и Юра Гарин, Лена Щибрикова, мы с Олегом, "Мультики" — никто не пропал, все поют до сих пор. Очень мощная волна прошла в Челябинске тогда, очень мощная когорта, достаточно хорошая, я думаю, что это было очень здорово, на самом деле.

Сейчас все это тоже продолжается, но: Михаил Вейцкин уехал. Силы-то есть, но некому работать с этими силами.

— А как же Богуславский?

— Богуславский — это не Вейцкин. Миша Вейцкин закончил актерское училище, филологический факультет пединститута и музыкальное училище — три кита. Он мыслит совершенно по-другому, поперек. Он умеет найти такие ходы оригинальные, что я никогда бы такого не сумел придумать. В этом году он был на Грушинском фестивале и приложил свою мастерскую руку к концерту. И, наконец-то, впервые за пять лет концерт стал отличаться от предыдущих. Раньше складывалось такое ощущение, что это одна бесконечно перематываемая видеопленка.

— Расскажи о студийной работе, насколько я знаю, выпущено уже два студийных диска?

— В 1991 году я впервые попал в студию. Нашел студию в Самаре и в 1992 году, тогда еще никто этого не делал, а я уже начал писать эстрадные аранжировки, обрабатывать песни.

— Почему аранжировки, а не живая гитара?

— Понимаешь, в чем дело: Гитара и голос — это классика, но захотелось расширить как-нибудь эти рамки. Не знаю, почему судьба меня вела по этому пути, но тяготел я всегда к оркестровкам. В 1992 году были записаны первые пять песен, после этого был перерыв в пять лет. В 1997 году был записан диск "Не печалься, любимая". Потом наступил весьма странный момент, я работал директором медицинской фирмы, но всегда судьба выводила меня на эту дорожку, к песне. Два последних года я на Грушинском фестивале был, но не принимал участия. Мне стало скучно. Я решил, что всех я знаю, все песни я знаю. Но после прошлогоднего фестиваля меня пригласил редактор местного отделения "Новой газеты" Сергей Кустожиев на концерт-акцию. Вот тогда-то случилось любопытное явление. Количество переросло в качество. Молчание благотворно повлияло потому, что я наконец-то понял, что мне нужно делать. Я начал запись своего нового диска, который называется "Прошедшее знакомое". У вас есть кафе "Светлое прошлое", а строчка-то из той же песни. В этот диск вошли песни, которые я любил и люблю много лет, но по каким-то причинам не мог исполнять на концертах. Например, на диске есть французская песня, я бы даже сказал французская мелодия. Понятно, что ее нужно исполнять в сопровождении аккордеона. Кстати, на диске партию аккордеона играет Сергей Войтенко (г. Самара), один из лучших аккордеонистов мира.

— Почему ты уехал из Челябинска?

— В 1991 году я уехал из Челябинска в Самару. Почему? Потому, что была плохая экология. Да дело даже не в экологии Я почувствовал, что в Челябинске все закончилось в творческом плане: концертов меньше стало, все организаторы стали постепенно уходить от дел, и мне стало не хватать чего-то. А в Самаре был хороший Грушинский клуб, да и жена у меня была родом из Самары. Поэтому я ей предложил: "Давай переедем в Самару". При переезде я не испытал никакого шока. Обычно говорят, что при переездах что-то теряется. А там же была масса друзей!

— Что для Старцева сейчас самое важное в жизни?

— Сейчас передо мной стоит главная задача — доехать до Москвы. Есть определенные наработки, друзей же много, много людей, которые мне помогают — и это очень здорово. Я отослал кассету в один продюссерский центр. Я решил пойти по этому пути. То есть, через два года, которые я отвел себе для этого, Петр Старцев должен стать известным российским эстрадным певцом. Бардовская песня останется, никуда не денется, я буду выступать, приезжать на фестивали. Мне интересно стать эстрадным певцом. Но не попсовиком — это понятно. Основная задача — занять свою нишу. Я думаю, что мне это удастся потому, что все барды идут по этому пути. Мне на фестивале подарили кучу дисков. Только ленивый не поет в сопровождении аранжировки. И правильно! Мне кажется, это здорово потому, что попсовики уже осточертели. Надоели все эти белки-стрелки. И постепенно начинают на эстраде появляться бардовские песни. И это хорошо! Ведь раньше был Марк Бернес, Леонид Утесов, Клавдия Шульженко. Они же пели на эстраде, но какие чудные песни. А то, что происходит в последние годы на эстраде — это какой-то кошмар, определенный дебилизм, снижение уровня настолько: Так нельзя! Я не против попсы, но пускай существует и другое. А у нас же перекос полный. Я считаю, что музыка — это не только заколачивание бабок, но и что-то другое. Поэтому я считаю, что рывок в Москве должен получиться, по крайней мере, я должен сделать эту попытку, иначе я все оставшиеся годы буду об этом жалеть.

— На XVIII Грушинском фестивале состоялась презентация нового проекта, в состав которого входил и Петр Старцев.

— Вышел проект "Песни нашего века". Я подумал: "Почему бы нам и в Самаре не сделать подобное?" На Грушинском фестивале такая масса хороших песен поется, накоплено за прошедшие годы. У диска рабочее название "Любимые песни фестиваля им. Валерия Грушина". Кстати, у меня есть единственный шанс, когда могу заявить в средствах массовой информации для всех журналистов, которые не знают нашу терминологию. Очень часто Грушинский фестиваль называют "Груша". Груша — это дерево, на котором растут груши. А фестиваль или Грушинский, или имени Валерия Грушина. Все-таки, он посвящен человеку, который погиб, но не дал утонуть детям. Не оскорбляйте чувств близких и любящих Валеру людей. Итак, про хор. Я собрал хор Самарских бардов. Кто-то известный, например, Боря Есипов, автор "Маленькой баллады о большом Человеке", Ира Вольдман — лауреат многих фестивалей, Миша Вольдман, ее муж. Потом, Саша Котляров, Юра Карпов из Челябинска-70, который переехал в сентябре в Самару. Пока мы записали пять песен, больше не успели, потому что нам отказали в помещении студии в Грушинском клубе. И пока искали помещение, прошло три месяца, я почувствовал, что мы не успеваем. Жалко, а то бы уже сейчас вышел диск. Сначала все к этой затее относились очень скептически, а в процессе репетиций все воодушевились, стали посещать репетиции. Все по этому очень соскучились, давно не пели так, чтобы все вместе. У нас царила настолько хорошая атмосфера, доброжелательная, что произошло соединение душ. Я считаю, что так Бог ведет. Мы открывали фестиваль, дали два концерта на Грушинском фестивале. Я думаю, что к зимнему Грушинскому фестивалю мы должны успеть записать первый диск, в который войдет 15 песен. Хотелось бы надеяться, что и не последний. Музыкально он будет оформлен без излишних наворотов: гитара-бас, соло-гитара и десять человек. Записанные пять песен всем очень нравятся. Не хуже, чем "Песни нашего века". В этом году мы выпустили с Олегом Митяевым ретро-диск. Олег очень долго отказывался, говорил, что надо подумать. Но однажды я в Интернете увидел наши записи. Позвонил Олегу и сказал: "Ну и что теперь? Все уже опубликовано!" Олег невозмутимо отреагировал: "Вот теперь и нам пора выпускать". Но, слава Богу, мы выпустили запись. Я еще ее очень долго искал: Нет! Мы же ее прямо из Интернета и выкачали. Что интересно, ее уже и чистить не нужно было. Приятно, когда находятся неожиданные помощники. Это запись с концерта в Самаре 1987 года.

— О, это очень известная пленка. Есть у многих любителей.

— Ты знаешь, у нас так много утеряно архивов. Когда-то мы писались в "Центральном гастрономе" ("Большой" на площади Революции). Там был ансамбль "Вариант", в свое время, у них была шикарная студия для того времени. Раньше мы не думали об этих записях, а теперь вон как все повернулось. В Самаре обратился по поводу архивных записей, мне сказали: "Петя, а это денег стоит". А они меня спрашивали, когда писали в ТО ВРЕМЯ?

— Уж если задета эта песня, то позволь вопрос: "Как ты относишься к деятельности пиратов?"

— Я спокойно отношусь к пиратству, поскольку Россия у нас такая страна, что некуда от этого не денешься. Это явление присутствует — и все! Должно пройти определенное время, чтобы все вошло в какое-то цивилизованное русло. Тем более, что все артисты, в основном, зарабатывают на концертах, поэтому если пираты возьму меня популяризировать — пускай. Пираты были, есть и будут. Олег, тот вообще, коллекционирует пиратские кассеты и диски. Я думаю, что ничего страшного в пиратстве нет, по крайней мере, для бардов. Денег много же не надо. Богатые сейчас уже наелись и стали свои деньги вкладывать в что-то нужное людям. Вот, горсад реконструируют у вас. Пусть строят для города.

— Чем занимается в Самаре Петр Старцев?

— Занимаюсь исключительно концертами, записями дисков. Это уже стало моей основной работой. Следующая цель — Москва. Я не хочу переезжать в Москву — все-таки дом и семья. Буду выезжать в Москву вахтовыми методами.

Свободное время поглощает семья. У нас на двоих с женой СЕМЬ детей. У нее трое своих, у меня трое своих от разных браков, и один общий недавно родился, всего семь месяцев. Есть шутка даже: "Как может быть так: у мужа четверо детей, у жены четверо, а всего семеро?" Так что, полон дом детей.

— Что любишь читать, слушать?

— Я вспоминаю, что когда только стала выходить "запретка", я так начитался! Очень люблю перечитывать Булгакова, а недавно Стивенсона перечитал. Смешно ведь, взрослый дядька читает юношеские книжки. А мне нравится. Фантастику хорошую люблю. Из классиков — Стругацких, из молодых — Лукьяненко. Пока не читал Пелевина потому, что вокруг него большая шумиха, а я этого не люблю. Например, "Сибирский цирюльник" я посмотрел через год после того, как он прошел в прокате. А потом посмотрел. Очень понравился, получил громадное удовольствие!

Из классической музыки я люблю Чайковского "Щелкунчик", Сверидова "Метель", Моцарт, как ни странно, всегда мне нравился. В эстраде я люблю творчество Аллы Борисовны, но это и понятно. Последние два года все говорят: "Земфира, Земфира!!!" Недавно послушал, очень интересно тетка поет:

— Тетке-то двадцать с небольшим!

— А у нас в Самаре всех называют тетя и дядя. Я сыну, например, говорю: "Дядя Миша, ты чего тут шалишь!" Из бардов, естественно, Юрий Иосифович Визбор, Никитин, Митяев, "Иваси", Мищуки. У каждого барда есть одна хорошая песня, если такая есть — хорошо, нет — значит будет. Среди рокеров предпочитаю "ДДТ", "Машину времени". Шевчук — очень классный музыкант, очень хорошо умеет сделать и подать песню.

— Есть много бардовских школ, есть ли у вас таковая и если нет, то хотелось бы иметь?

— Я считаю, что создание своих школ — это глупости. Дядя Дима Дихтер плодит таких же "дихторочков". Это повторение, в этом нет смысла. Если человек талантлив, то он пробъется и его услышат. Если нет у тебя таланта, то какими бы техническими возможностями ты не обладай, все равно у тебя ничего не получится. Яркий тому пример, я 25 июля вел в Самаре концерт, посвященный памяти Владимира Семеновича Высоцкого. Есть у нас там Юрий Самарский, у него блатные песни. Человек абсолютно не понимает, что четыре песни перед Джигурдой и после него еще вылезти, и петь под минус — это перебор. Человек не понимает, что он делает. Народ говорит: "Зачем он опять-то вылез", а человек считает, что он великий. Это плохо. Всегда нужно чувствовать меру.

— На Грушинском фестивале можно было увидеть нарядных девочек, которые ходили в майках с надписью "Петр Старцев". Это твой фан-клуб?

— Нет, я просто сделал промоушн-компанию. С сентября появляются статьи в газетах, многие становятся информационными спонсорами. Естественно, что после выхода диска я сделал майки и значки с собой любимым. Нет, я не считаю себя великим, просто надо было показаться. Провести то, что сейчас принято называть PR-акцию. Правда, поначалу, некоторые организаторы были очень этим недовольны, но я считаю, что не стоит обращать внимания на непрошенных ханжей и критиков потому, что я никогда Грушинский клуб ни о чем не просил, никогда Грушинский клуб никакому барду не помог выбраться куда-либо. Ну, концерты — это понятно. Надо бы им радоваться за меня, что я пытаюсь "раскрутиться". Я директору фестиваля, Лешке Раденко: "Леш, не мешайте мне. Я же потом, если стану знаменитым, буду работать, я же вам и деньгами буду помогать, и приезжать бесплатно буду". Неужели они этого не понимают.

— Чем сейчас занимается Грушинский клуб?

— Это сейчас общественная организация, люди работают на фестиваль, проведение концертов. Это работа, обычная работа. Раньше же очень много собиралось по четвергам, до ста человек ходило в Грушинский Клуб. Теперь этого нет. Боря Кейльман пытается возродить, но что-то важное ушло из атмосферы. Хотя, концерты проводятся.

— Возможен ли сегодня творческий альянс Митяев-Старцев?

— Может быть, когда я буду в Москве, мы что-то и сделаем. Но он занятой человек очень, у него времени практически нет. Встретиться и порепетировать для него очень большая проблема. А может быть, и у меня потом времени не будет. Но почему бы нет?! По крайней мере, я думаю, что с моей стороны поступит такое предложение. А это уже его дело будет "согласиться — не согласиться".

— С кем бы ты смог бы разделить сценическую площадку?

— С Толей Киреевым, мы с ним уже не раз выступали. С Сергеем Яковлевичем Никитиным — это было бы для меня очень приятно. Да и с любым бардом, с которым мы на равных.

P. S. Поведал Петр Старцев. Спросили меня: "Страшно в Москву-то ехать?" Я говорю: "Страшно!" Неизвестно, что там будет. Но, как говорится, война покажет!

Интервьюировал Александр Выростков

2 августа 2001 г.