В студии: Леонид СЕРГЕЕВ

Ведущий: Андрей МАКСИМОВ

Звонок: Очень хочу, чтобы Вы поздравили всех Татьян. Может, есть у Вас какая-то песня, которую Вы можете подарить нам?

А. МАКСИМОВ: Романтик для Вас — обидное слово или нет?

Л. СЕРГЕЕВ: Абсолютно нет.

А. МАКСИМОВ: А Вы романтик?

Л. СЕРГЕЕВ: Я нормальный человек. Я и романтик, и циник... Я совершенно нормально воспринимаю действительность, воспринимаю себя, прежде всего, то, что я делаю без всяких укосов и уклонов в разные стороны. Я не считаю себя супергением, я не считаю то, что делаю гадким.

А. МАКСИМОВ: То есть может так быть, что человек может быть и романтиком, и циником?

Л. СЕРГЕЕВ: В определенные минуты жизни — безусловно. Ну, циником в хорошем смысле слова.

А. МАКСИМОВ: Что значит циник в хорошем смысле слова?

Л. СЕРГЕЕВ: А Вы считаете, что циник это всегда плохо? Ну, есть же такой термин "здоровый цинизм".

А. МАКСИМОВ: Я считаю, что цинизм — это плохо.

Л. СЕРГЕЕВ: Ну, по отношению к тому, что ты делаешь, мне кажется, надо быть немного циником. Чтобы спокойно и жестко давать оценку тому, что ты производишь на свет.

[i]Звонок: Вы все также ездите на такси или, все-таки, обзавелись собственным автомобилем?[/b]

Л. СЕРГЕЕВ: Я все также езжу на такси, скорее — на метро. Потому что по Москве легче проехать на метро к назначенному сроку в назначенное место. А, например, из аэропортов я на такси давно уже не езжу. Хотя было время, когда из "Домодедово" можно было доехать до Белорусского вокзала за 14 рублей. Но, таксистов уважаю.

Звонок: Все, наверное, знают, что сегодня день рождения Высоцкого. Может, как-то была связана Ваша творческая биография с ним, какой отпечаток она наложила на Вас, и может, Вы участвуете в какой-то программе, посвященной его память?

Л. СЕРГЕЕВ: Наверное, на мою судьбу тоже отложилось творчество и личность Владимира Семеновича Высоцкого. Раньше довольно часто задавали вопрос: "Как Вы относитесь к Высоцкому?" Я только один раз в жизни видел его на сцене Казанского молодежного центра: я сидел в числе зрителя, он выступал на сцене. Судьба не свела нас. Мое отношение к нему, как к выдающемуся человеку. Я не участвовал в программах, посвященных Высоцкому, потому что гастрольный график: вчера прилетел, завтра улетаю. Высоцкий — это Высоцкий. И мне кажется, что и величие его, и одновременно трагедия только в том, что Высоцкого может исполнять только сам Высоцкий.

А. МАКСИМОВ: Был концерт, когда разные люди исполняли Высоцкого. Вам это...?

Л. СЕРГЕЕВ: Этот концерт был ужасным.

А. МАКСИМОВ: Вам это не нравится?

Л. СЕРГЕЕВ: Нет, нет.

Звонок: Вы сумели сохранить в себе вот этот внутренний облик, когда сотни людей выезжали в лес. Я думаю, на сегодняшний день все это ушло, как очереди за колбасой. По-вашему, это ушло и слава тебе Господи или все-таки жалко, что это ушло?

Л. СЕРГЕЕВ: К счастью, это не ушло. Наверное, ушло в своей массовости. Хотя тот же Грушинский собирает около 250 тысяч человек. Наверное, слово "массовость" к нему применима. Время изменилось, мы изменились. Наши дети знают то, чего не знаем мы. Да, какое-то кустовое движение в Москве ослабло, но кусты все равно начинают собираться. Очень много фестивалей, фестивальчиков по стране происходит. И так же народ выезжает в леса, с палатками, так же и в залах, в городах. Ничего этого не ушло, мы немножечко ушли оттуда со своим возрастом, со своими работами. Мне по долгу песенной службы приходится довольно часто бывать на этих фестивалях.

А. МАКСИМОВ: В ваших песнях появляются совершенно невероятные человеческие типы. Вот из сегодняшних людей, сегодняшних человеческих типов кто Вам наиболее интересен?

Л. СЕРГЕЕВ: Наверное, так сказать, что такой вот и такой, и все... Нет. Мне всегда был интересен тип живого человека со своими какими-то проявлениями как в одну, так и в другую сторону. Было время, когда я совершенно четко понял, что я не поэт, что я не умею писать стихи, и это не кокетство. Но было сказано одним великим человеком, что Сергеев — это сюжетчик. Мне очень понравилось это определение. И я действительно в своих игровых песнях стараюсь писать какие-то такие мини спектакли, исполнять их соответственно по ролям. Вообще я считаю, что любая песня — это мини спектакль, который надо прожить от и до.

А. МАКСИМОВ: А Вы задавали себе вопрос: зачем вообще писать, если вы себя не считаете ни гением, ни поэтом? Мало того, что Вы этим занимаетесь, Вы собираете аудиторию... Зачем Вы это несете людям, если вы к этому так относитесь?

Л. СЕРГЕЕВ: Понимаете, я ничего людям не несу. На последнем концерте в Москве, в Политехническом институте, и мне пришла записка: вот раньше песни учили жить и боролись с правительством, а сейчас все это ушло. Если я слышу слова, что кто-то кого-то чему-то учит, это сразу мне уже не нравится. Зачем я пишу эти песни? Я не могу их не писать. Это мое самовыражение. Я прихожу к людям, потому что пока я ими еще востребован и, наверное, пока им еще интересно общаться со мной, что-то отдавать мне и что-то черпать из меня. Наступит время, когда встанут новые бойцы — выразители своего времени, своего пласта, и я уже буду какой-то памятью. Это процесс необратимый.