У него — свои песни о главном

Тимур Шаов выражает свою любовь к людям, посмеиваясь над ними. В нашем мире эта дерзость дорогого стоит. Как и ярко выраженная социальность многих его песен.

В наш город въехал странный хиппи на хромом ишаке.

Носили вербу, в небе — ни облачка.

Он говорил нам о любви на арамейском языке,

А все решили: косит под дурачка.

Ему сказали: "Братан, твои идеи смешны,

И для любви у нас программа своя:

Идет перформанс под названьем "Возрожденье страны",

Часть вторая — "Патетическая".

В "сказки нашего времени" Тимур вжился давно и глубоко, даже притягивать их научился: на обложке диска "От Бодлера до борделя" (1997 год!) к женским ножкам в черных колготках пришпандорен бюстик римского деятеля, лицом удивительно схожего с ныне действующим президентом.

Будет, будет гармоничным

Мир честной, квасной, античный,

Главный бог у нас отличный,

Так помолимся ему!

Нас ведет его харизма

В светлый мир феодализма...

— Залы вы собираете немаленькие, но услышать ваши песни по радио за пределами столиц непросто. А в телевизоре вас видишь раз в год.

— Я с первых шагов сознавал, что так и будет. Мне сказал один человек с телевидения: "Мы сами твои песни часто слушаем, но ты же понимаешь, что на нашем канале тебя никогда не покажут?".

Понимаю. Я не динамичен, показать шестиминутную песню "Сказки нового времени" — самоубийство, ни один продюсер на такое не пойдет. Иногда встречаются в песнях очень странные слова... (Я тут говорю не о слове "жопа", а о слове "экзистенциализм".)

На ТВ у нас теперь практикуется усреднение с постепенным съезжанием вниз. Всегда был телеманом, а сейчас замечаю, что телевизор смотреть уже невозможно стало. Слава богу, остались хоть какие-то нормальные радиостанции — "Русские песни", например.

— А насколько современный теле— и радиоформат отвечает потребностям населения? Мне порою кажется, что есть негласный заговор против всего, что выходит за рамки "генеральной линии партии" в лице шансона и попсы.

— Самое страшное, что если постоянно долбить в одну точку, у людей складывается впечатление, что именно это нормально.

Если бы двадцать лет назад люди услышали ту графоманию, что сейчас несется по частотам, многие сказали бы: "Ребята, вы опупели?!". А сейчас все это проскакивает: ну, поют и поют.

Я не устаю повторять фразу, которую Алена Свиридова, кажется, сказала: "У нас не спрос рождает предложение, а предложение начинает рождать спрос". Детишки подрастают, слушают весь этот ужас, и у них появляется стереотип, что именно это — нормально. Поставь сейчас подростку Бетховена или "Битлз", он скажет: "Что за ерунда такая?".

А если Бетховена поставить на молодежной радиостанции или по MTV, то подросток все равно скажет, что это ерунда, но уже не будет падать в обморок при звуках классической музыки, а там, глядишь, и полюбит.

— Ваша песня "По классике тоскуя" не утратила актуальности. А если сравнить ситуацию с советским временем, когда везде до оскомины пропагандировали классику?..

— Конечно, это тоже было однобоко и вызывало раздражение: ну вот, опять симфонию завели... Но тем не менее в советское время существовало слово "профессионализм".

Мы всей группой недавно смотрели телевизор, и там показывали концерт "Песня года" — семьдесят мохнатого года. И мы, люди, далекие от эстрадной песни, отметили, что все очень профессионально: и мелодии, и тексты песен, и уровень музыкантов.

Вот как найти золотую середину между советским "симфоническим" прошлым и сегодняшним ужасом?! Мне кажется, на Западе это сделали. Там, куда ни приедешь, даже в самом маленьком городке всегда есть симфонический оркестр, всегда проходят концерты классической музыки и залы на них полны.

Объяснимо, что в "Метрополитен" попасть невозможно, но и где-нибудь в Омахе масса оркестров, и люди ходят их слушать. Как нам здесь этого добиться — не знаю.

Меня греет, что на телевидении хотя бы "Культура" и кабельный канал "Ностальгия" показывают хороший рок-н-ролл 60-х и 70-х годов и классическую музыку. А "Ностальгия" еще программу "Время" и программу "Взгляд" — это такой кайф!

— А из коллег кого слушаете?

— Я больше года вел передачу на "Маяке", услышал много новых авторов, но еще больше открывал для себя тех, кого уже знал. И сейчас, если я начну уже для себя слушать людей, относящихся к авторской песне, это будут все те же Михаил Кочетков, Григорий Данской, Марк Фрейдкин. Плюс Никитин, Луферов, еще какие-то имена.

А последнее, от чего я поймал огромный кайф, — альбом Бориса Гребенщикова "Беспечный русский бродяга". До него я думал, что БГ уже перестал быть интересен. Оказалось — ничего подобного.

— Вы — один из героев моей книги "Произвольная космонавтика" о "гениях промежуточного жанра", чье творчество тяжело привязать как к авторской песне, так и к року. Сгладилось ли противостояние по секторам публики между "рокерами" и "бардами"?

— Есть большое количество людей, которые слушают и то и другое. Ну а с теми, кто сам, по себе "узкоформатен", разумеется, ничего не случится: их публика и через десять, и через двадцать лет будет слушать то же самое и ничего больше.

— Кстати, что думаете по поводу разделения Грушинского фестиваля?

— Надо бы, конечно, самому съездить и посмотреть, тем более что я получил предложение и от одной, и от другой стороны. Новые хозяева фестивальной поляны собираются действовать под лозунгом возрождения авторской песни, обещают, что все будет лучше организовано. Слушатели будут знать наконец: кто, где и когда выступает. Но зато не будет других жанров, не будет, например, рокеров.

А многолетний председатель оргкомитета "Груши" Борис Кейльман параллельно затевает в то же самое время свой фестиваль в десяти километрах от Грушинской поляны.

Мне жаль, что по семейным обстоятельствам я не смогу поехать. Но мой продюсер Евгений Вдовин обязательно поедет и потом мне расскажет.

Он как раз запускает сейчас новый журнал об авторской песне под названием "Человек с гитарой" и придумал хорошее название для материала о разделении фестиваля на две части: "Груша" раздора".

— Говорят, что блюз — это когда хорошему человеку плохо, а попса — это когда плохому человеку хорошо. Про рок или авторскую песню ничего похожего не слышали?

— Наверное, нормальные песни получаются, когда хорошему человеку хорошо. Мне обязательно нужно хорошее настроение, даже если я пишу что-то грустное "об упадке нравов".

И у других авторов сразу видно, когда хорошему человеку хорошо. Смотришь на Маккартни — и жить хочется, он излучает кайф. Так что, по-моему, очень правильное получилось определение.

Беседовал Анатолий Обыдёнкин

31.05.2007