(размышления на заданную тему по пройденному материалу с комментариями и прыжками в сторону)

Как здорово! Что?...

К исходу каждого (или почти каждого) фестиваля появляется ощущение праздничности происходящего. Легкость споров, общения, какая-то необузданная строптивость, желание песен и жажда деятельности, хотя сами фестивали уже в деталях не запоминаются. Наверное, правда, что запоминаются до мельчайших подробностей только первый фестиваль и последний. Последний не из прошедших, а последний вообще. Ради этого праздничного ощущения, пожалуй, есть смысл дрейфовать в течение трех-четырех суток от стенки к стенке, из коридора в коридор, от сосны к березе... Он непременно появится – твой праздник, он не пройдет мимо. Он будет длиться краткое мгновение жизни, но он будет! Ради этого, пожалуй, стоит... А стоит ли? И ради этого ли? Что так изменилось за последние 6-8 лет настолько, что праздник стал столь скоротечен? Время, песня или мы (или все-таки я)?

Комментарий № 1. ФЕСТИВАЛЬ – широкая общественная праздничная встреча, сопровождающаяся смотром достижений каких-н. видов искусства. (Толковый словарь русского языка. С.И.Ожегов, Н.Ю.Шведова).

Хочется надеяться, что изменилось все, но понемногу. И очень не хочется верить в то, что изменились отношения между двумя, отдельно взятыми, представителями (типичными, яркими и т.п.), как пример для подражания остальным. Если так, то дело – швах. Куда уходит фестивальное время, отставшее от праздника? В суету, беготню, в решение каких-то бытовых и житейских вопросов, в бездарно (!) выпитую водку, в напрасно спетые песни... куда еще? В "притирку" друг к другу? Дожили уже до того, что нам нужно друг к другу "привыкать", прежде, чем поговорить? Пока мы решаем, кому какую песню спеть, уходит время, и нам его почему-то не жаль.

Прыжок в сторону № 1. Своим первым фестивалем я всегда считал хабаровскую "Стаю-90". Мы (я и Дима Мечетнер, ныне здравствующий в Хайфе) тогда уже пытались оригинальничать и привезли на конкурс песни Виктора Соколова (Питер), которые у нас до сих пор практически неизвестны, хотя считаются классикой жанра. Били нас тогда (в творческом плане) нещадно и наверное убили бы, не вмешайся Пронин, но ощущение праздника, начавшееся задолго до приезда в Хабаровск, не оставляло нас ни на мгновение и, пожалуй, до сих пор еще живо. Больше всего на свете я боялся уснуть — думал, что стоит на мгновение закрыть глаза, как тут же произойдет что-то очень важное и значимое. Конечно, в итоге все так и случилось: закемарив часа на два я пропустил выступление Маловинского Кости и, очнувшись, почувствовал себя обокраденным на всю жизнь. Благо, чуть позже Костя вернул мне отнятое, причем с лихвой.

Те, давнишние, ставшие уже историей, фестивали проходили в другом времени. Был комсомол, бравший на себя такие обременительные денежные вопросы, а также большинство организационных проблем. Нам оставалось что? Встретить друзей на вокзалах и в аэропортах – праздник, обнять их и от радости, переполнявшей и встречающих и приезжих прослезиться – праздник, сесть в автобус, любезно предоставленный каким-то ПАТП или заводом по "просьбе" Горкома комсомола, и проезжая к месту сбора и регистрации, рассказать гостям об истории и архитектуре города с шутками и веселыми розыгрышами – праздник. Поселить приехавших друзей в благоустроенную гостиницу или общежитие, пережив при этом массу забавных приключений – праздник. Отправиться на концерт и порадоваться новым творческим успехам товарищей, обратив внимание на то, что и мы не хуже – праздник... и т.д. до отъезда.

Хотя многие тогда понимали, что это не манна небесная сыплется на нас с небес, а некоторые даже намекали на суммы, которые списываются комсомолом под наши фестивали. Но, господи, какое нам было до этого дело? Нам было так хорошо, что мы не щадя глоток самозабвенно орали: "Как здорово, что...".

Все мы...

А, собственно говоря, кто это "все мы"? А мы – это я, ты, он, опять он, вот она, еще они, ну и еще, пожалуй вот эти. Вот пожалуй и все. Нет, на глобальных "Приморских струнах — ##" количество "МЫ" конечно же впечатляет, но мы ли это? И если нет, значит есть кто-то "рядом", "возле", "недалеко"... Или это как раз мы рядом-возле-недалеко, а все остальные там, где нужно. Что-то редки стали новые, хорошо запоминающиеся встречи. Нет, они есть, но – мало! Круг все уже. Клубов все больше, а людей все меньше. Гостей – да, их стало больше. Причем, среди гостей все больше становится бывших "мы". Вроде бы и песни мы поем те же, во всяком случае, помним их (о них), но вот смотрим как-то иначе на мир, на жизнь, друг на друга. Ну не комсомол же держал нас вместе!!! Вроде бы нет. Но с его исходом многое переменилось. Хотя кончина Всесоюзного Ленинского не самое жуткое, что стряслось за прошедшие годы. Делать фестивали стало вдруг некому. Многим пришлось встать к рулю. Раньше это очень смешно звучало: "Ну что, молодежь, о чем мечтаешь? – Партия, дай порулить!". А вот не смешно. Вставших к рулю уже жалко. Они ведь меняются быстрее и заметнее остальных. Поневоле станешь циником. Деньги — они вообще очень циничны. Власть — цинична, а песня не может быть циничной – как быть? Раздвоение личности (группы личностей) – это уже опасно. Где-то внутри себя нужно провести границу: здесь — власть и деньги, здесь – друзья и песни. Это если объединить не можешь. Но видимо объединять придется, и ничьей вины здесь нет, а исправить что-то — нам не дано. Вспомните: совсем еще недавно, покупая сборник песен Ю. Кима, М. Щербакова, Ю. Визбора, созданный и выпущенный неизвестными нам людьми, кассету с записью Суханова или Никитиных, мы с трепетом ставили их на полочку, к остальным реликвиям поближе, уповая на то, что это не последняя, и воздавали хвалу тем самым неизвестным людям, которые вопреки чему бы то ни было, осчастливили нас своим творением. Сегодня, покупая сборник песен, выпущенный к "Приморским струнам — ##" небезызвестным фондом у кого-то уже рождается мыслишка: "Это ж сколько бабок ОН сейчас пересчитывает, слюнявя жадные жирные пальцы?". Откуда же это? Откуда пошли эти басни о гигантских барышах, извлекаемых из проведения фестиваля любого ранга? Где покоятся корни легенд о жутких суммах, дутых сметах, и коррумпированных функционерах от авторской песни? Коррумпированная авторская песня! Звучит!!! Как песня. Наше дорогое и всеми нами бесконечно любимое Государство много лет безуспешно боролось со всеми. В том числе и с авторской песней. Ну, не любит Государство авторскую песню так, как авторская песня – Государство. Такая, знаете ли, неразделенная любовь получается. Вот и борется с этой самой песней, как умеет. И совсем уже была наша победа, но вот пришла беда – откуда не ждали. То, с чем Государство не справилось – довершаем мы. И можно не сомневаться — мы победим! Такая силища, такая способность самомобилизации, такая фанатическая тяга к борьбе, как к процессу, такой опыт подпольной борьбы, такая сплоченность! С таким багажом мы с собой справимся в два счета! Интересно только – кто нам за это спасибо скажет? То есть, на кого мы сейчас работаем? Знать бы заранее, так можно было бы это делать не бесплатно! А может быть даже и за деньги! За те самые, о которых легенды уже сложены. Следы этой праведной, но братоубийственной войны – уже налицо! Мы побеждаем и, как следствие, потихонечку меняемся. Когда потихонечку, да постепенно – оно незаметно, но неотвратимо. Меняются и песни. Наши песни. Они становятся все более народнее, так сказать – популярнее.

Комментарий № 2. ПОПУЛЯРНЫЙ – общедоступный, вполне понятный по простоте, ясности изложения.

ПОПУЛИЗМ – политика, апеллирующая к широким массам и обещающая им скорое и легкое решение острых социальных проблем. (Толковый словарь русского языка. С.И.Ожегов, Н.Ю.Шведова).

POPULATION – (народо)население.(Англо-Русский словарь)

(Народо)население нашей, пока еще необъятной страны, глядя по вечерам в любимый с детских лет ящик и балдея от любимой (с тех же самых лет) программы "Время", даже не подозревает, какое счастье на него скоро обрушится. А будет это так: заплачут дискантом барды самые попсово-популярные песни, перекрикивая Булановых и Газмановых (мир с ними обоими). Это очень просто вычисляется. Достаточно послушать, что поется в последнее время с дальневосточной сцены авторской песни. На большинстве фестивалей это (слава Жюри!) пока еще не отражается, но вот все остальные вылазки "в (народо)население" иногда просто удивляют. А главное — (народо)населению-то как нравится! Плохо только, что народ начинает думать, что это и есть авторская песня. (Народо)население в последнее время даже удивляется – чего это такие хорошие массовые песни Государство у него умыкало? Неужто из-за этой странной фразы: "...с болью в горле мы тех сегодня вспомним..."? Так ведь заканчивается все очень даже хорошо: "...здорово, что все мы..."!

Здесь. Сегодня.

Хорошо говорить про "сегодня" тем, у кого было "вчера". Они делают это как бы чуть сбоку, немного сверху и несколько сзади. В общем, поглядывают искоса, низко голову наклоня, на наше "сегодня" из своего "вчера". Им хорошо. А тем, у кого "вчера" не было – еще лучше. Они ж не в курсе, как было раньше, не было их там. Да и незачем им эти пустяки: их ожидает "завтра"! Интересно, что для некоторых песен не существует таких понятий, как "вчера", "сегодня", "раньше", "сейчас"... И, скорее всего, будущее их тоже не коснется. А вот мы уже начали впадать в ересь. Слышны уже такие понятия, как "ранний Иванов" и "поздний Иванов". Недавно один деятель сказал: "Это похоже на позднего Вялкова...". Скоро договоримся до того, что появится "ранняя Зорькина". Почему-то ни у кого не поворачивается язык на "позднего Визбора" или "раннего Городницкого". К Визбору если что-то и добавляют, так это "Юрий", к Городницкому, соответственно – "Александр". Им как-то хватает этих неброских титулов и негромких (не массовых, но личностных) песен. Правда, у некоторых местных авторов хватило смелости не писать песен, когда не пишется. У некоторых той же смелости хватает на обратное. В общем, процесс идет. Справедливости ради следует отметить, что гниение коснулось по большей части не авторов, а исполнителей. Сейчас у исполнителей масса проблем: как он вышел на сцену, как повернулся к свету, насколько обаятельно улыбнулся, если в зале есть фотоаппараты – значит, нужно попасть в фокус... Вот такие, стало быть, фокусы. Очень важны голосовые расклады. Это уже из области преферанса (Раскладец, сэр!). Ну, понятно, экстерьер должен быть на уровне. Для тупых зрителей в особливо ритмичных местах можно даже показать, как именно нужно прихлопывать и притопывать, а то еще с такта собьются. Короче говоря — профессионалеем потихонечку, братцы! Наверное, ничего ужасного в этом нет, но те, которые были "вчера", поговаривали, о чем-то еще. Жаль только, что эти "преданья старины глубокой" вытеснены другими легендами. Ну, теми, о коррупции в АП.

Прыжок в сторону № 2. В мае 1995 года, во время проведения первого "Берега Грина", столь памятного всем присутствующим на нем своей эмоциональной нагрузкой, мы с Маленьким шли от могилы Кабалика, еще пахнувшей свежей землей. Шли последними, вслед остальному притихшему и задумчивому Народу. Маленький вдруг сказал скорее себе, чем мне: "Мы странные люди. При нашей всеобщей любви друг к другу, мы умудряемся так безалаберно друг к другу относиться". Я тогда подумал, что я понял его. Сейчас я в этом сомневаюсь, но дело уже не в Маленьком, а скорее во мне.

"Давайте восклицать, друг другом восхищаться..., ...ведь это все любви счастливые моменты!". Не собираюсь спорить с Классиком. Просто здесь другой случай. Если ты видишь, что твой собрат по песням начинает вредить движению – не нужно изъясняться ему в любви и петь дифирамбы. Это не поможет ни ему, ни движению, не говоря уже о (народо)населении. Впрочем, каждая песня рано или поздно найдет своего слушателя. Благо – аудитория огромна. Она растянута в пространстве и времени. Есть другая проблема: всякий ли слушатель найдет свою песню? Куда и как нести разумное и вечное? Где услышать песню как таковую вообще. Нет, не абстрактную песню, а конкретную. Где сегодня можно конкретную, чистую песню, чисто конкретно, услышать? На фестивальных сценах не слышатся конкретные песни. То есть они, конечно, звучат, но услышать их не удается. На фестивальных кострах с этим пока немного полегче, но не каждый нынче сунется ночью, в одиночку и без оружия к чужому костру, где сидят незнакомые лица и поют неизвестные песни, играя на непонятных аккордах — может и барды, а может и маньяки какие, кто их в темноте разберет? Тем более, что водку и те и другие пьют очень похоже. И остается нам слушать любимые песни на всяких там кассетах, компакт-дисках и прочих причудах цивилизации. С этим всегда было туго. Можно даже хохмы ради в свободное время ходить по городу и глумиться над продавцами аудио-продукции, выспрашивая у них Щербакова, Мирзаяна, Ланцберга и далее по списку. При этом требуя что-нибудь из концертов ЭТОГО года.