Александр Конопелькин родился в Архангельске 3 марта 1952.

В шестилетнем возрасте переехал в Ленинград, а с 1959 года жил в Гомеле.

В 1986 году приехал на заработки в Ноябрьск, а потом переехал в город Муравленко Ямало-Ненецкого АО, где и жил всё последнее время.

Занимался рок-музыкой и в 1977 году даже создал группу "Примус", но спустя два года ушёл из группы в авторскую песню, став настоящей жемчужиной гомельского КСП. Участник и член жюри многих фестивалей АП, ярчайший представитель этого жанра, Саша был настоящим Поэтом Милостью Божьей. Его можно отнести к числу авторов, малоизвестных в широких кругах, но пользующихся огромным авторитетом и уважением знатоков АП, любящих его поэзию.

С 1988 года Александр ежегодно выезжал на Грушинский фестиваль, где был активной частью содружества Кольского бугорка. В 2006 году Капа стал лауреатом "Второго канала", одного из редких нынче фестивалей,

где помнят и берегут традиции КСП, и который является заметным и значимых в мире авторской песни.

Александр Конопелькин член союза писателей; необычайно талантливый автор со своим уникальным музыкальным и поэтическим языком.

В 2004 году в издательстве " Баско" (Екатеринбург) вышла книга его стихов "Наука отбрасывать тень". Спустя десять лет, уже после смерти поэта,

издателем А.Н.Вараксиным была опубликована поэзия и проза Александра в авторской редакции. Книга называется "Беспробудные бессонницы".

Саша любил Гомель, всегда считал себя гомельчанином и в этом городе он ушёл из жизни 20 марта 2013 года.

"Великий и Мудрый Капа" — так называли его многочисленные гомельские друзья, коллеги и поклонники.

В истории гомельского клуба АП имя Александра Конопелькина было и навсегда останется первым по значимости.

[i]"Впервые на сцену с гитарой мне пришлось выйти уже в армии. Хотя, первое исполнение первой песни, где слова и музыка были полностью моими,

не обошлось без некоторого конфуза. Дембельнулся я в Гомель, напропалую хиппующий: народ щеголял в дублёнках, джинсах, трейзерах и в шузняке на платформе.[/i]

Стихи всё равно всплывали, без спросу, и копошились до тех пор, пока я их не запишу, причём оформлялись в слова только тогда, когда я видел перед собой бумагу и держал в руке что-нибудь, чем пишут. Если не записывал – откладывались в труднодоступных закоулках сознания, словно каловые камни в прямой кишке, так что писать стало для меня физиологической потребностью (графоманы меня поймут).

Самой благодарной моей аудиторией стал гомельский КСП, куда заманил меня Витя Матькунов, с которым мы где-то когда-то играли какие-то танцульки... аудиторией благодарной столь же, сколь и критичной. Самодеятельная песня в те времена привлекала людей начитанных, наслышанных, остро чувствовавших слово. Берусь утверждать, что КСП и проводимые ими фестивали были единственной легальной тогда возможностью реализации свободы слова.

Фестиваль 1979 года в Киеве, первый в моей жизни, навечно утвердил КСП наиблагоприятнейшей для меня средой обитания. Тем более что там я познакомился с Юрой Лоресом, которого и по сию пору полагаю первым из своих учителей. В том же году судьба свела меня с Сашей Воложиным, чьи стихи привели меня в восторг, и в коем сразу же и безоговорочно признал я друга, учителя и собутыльника. А знакомство с Мишей Щербаковым на калужском фестивале 1983 года в корне перелопатило моё мироощущение. Я всё больше уделял внимание поэтике и всё меньше – гитаре. Ещё во времена рок-н-ролла песня стала для меня способом прочтения стихов. Фестивали становились всё цивильней, все активней в них участвовали отделы культуры и комсомол. А всесоюзный съезд авторов 1988 года в подмосковных Химках, отчётливо обнаружил: самодеятельная песня становится малобюджетным сектором шоу-бизнеса. Слава Богу, решения, принятые на этом съезде, не стали судьбоносными. Возрождённый Грушинский был ориентирован на "гору", основной состав которой представляла самарская и тольяттинская гопота, оргкомитет фестиваля весьма преуспел в подмене авторской песни массовой: "Предали эников подлые бэники... Вместе ж, казалось бы, ели вареники!" Я отчётливо понял: мне в этой плойме ловить нечего, и стал появляться только там, куда приглашали, сам себя титулуя: хиппи-расстрига, бард-переросток.

Не подлежит сомнению, что моя биография, равно как и биография каждого человека, хочет он того или нет, составляет историю человечества под знаком рок-н-ролла, скрытого или явленного. И очередное откровение, явленное мне знакомством со стихами Лучшей В Мире Поэтки Нины Ягодинцевой, и то, что Кольский бугорок под командорством Каплаши, подобно Ноеву ковчегу, стал моим прибежищем после многолетнего невыныривания из мутных волн всероссийского потопа, было предопределено на всех уровнях. Книга Бытия не даст соврать".